Дороги, которые мы выбираем

Как-то в Интернете, прочёл интересную заметку: «…Давненько это было, то ли небыль, то ли быль. На автомобильной выставке в Японии один представительный японец не отходил от советского УАЗ-469: и вокруг ходил, и мосты щупал, и заглядывал под машину. Наши ребята приосанились, наверное, крупный покупатель. Когда обратились к нему через переводчика, японец выдал перл: «Чего только вы, русские, не придумаете, чтобы не делать хороших дорог!»…

Когда американцы приезжали в Алдан для обмена опытом по золотодобыче, их провезли по нашим дорогам. После этого они выдали сакраментальную фразу: «Мы думали, что у вас плохие дороги, а у вас вообще дорог нет!..

Год примерно назад, задумал я написать дорожно-путевые рассказы под общим названием «Москва-Южа». Описание дороги от Москвы до Южи, через Владимир, Иваново, Шую и Палех.

Когда я закончил эту свою дорожно-путевую повесть, то подумал, а ведь существует и другая дорога от Москвы до Южи, также через Владимир, но уже через Ковров и Холуй. И дорога эта ничуть не хуже, но только до Коврова, ибо от Коврова, до Шуи дорога оставляет желать лучшего.

А уж если мы поедем через Исаково, Ильинскую, Шапкино, Лучкино на Холуй здесь и вовсе…  есть здесь  участок километров в 20 который стал уже как говорится «притчей во языцех».

Если и ремонтируют этот участок, то в основном грейдерами просто ровняют, да так, что едва успевают на грейдерах ножи менять.

Как-то лет 5 примерно назад пришлось мне по этой дороге проехать в мае месяце. Решили мы с товарищем сократить немного путь и ехать от Коврова не через Шую, а через Холуй, но, получилось, что мы не только не сократили дорогу, а удлинили её по времени.

У меня было полное ощущение того, что дорогу перед тем как нам по ней проехать, активно бомбили.

И что интересно, здесь опять виноват наш знаменитый русский бюрократизм – дорога от Исакова до Холуя,  проходит по одной Ивановской области, но по разным районам – Савинскому и Южскому, и видимо, ну никак не могут местные власти между собой договориться, чтобы улучшить проезд.  Потому гробят водители на этом участке дороги свои автомобили проклиная на чём свет стоит родную Рассейскую бюрократию.

Что говорить, в России ещё со стародавних времён как мудро заметили  Карамзин и Гоголь, было две основных проблемы: это дураки и дороги. Одна из проблем как говорится, вытекает из другой.

Николай Васильевич Гоголь много писал про дорогу: «…Какое странное и манящее, и несущее, и чудесное в слове «дорога», и как чудна она сама, эта дорога!»

Бессмертная поэма в прозе «Мёртвые души» открывается картиной обсуждения мужиками дороги: «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось в Москву или не доедет?»- «Доедет» отвечал другой. «А в Казань-то я думаю не доедет?» – «В Казань не доедет», отвечал другой.

Куда ты, Русь, бойкая необгонимая тройка несёшься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстаёт и остаётся позади… Русь, куда ж несёшься ты, дай ответ? Не даёт ответа…Русь-тройка, всё гремит, всё заливается, а в тройке-прохиндей, шулер…»

А.С. Пушкин в своей поэме «Евгений Онегин» писал:

Теперь у нас дороги плохи,
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы да блохи
Заснуть минуты не дают;
Трактиров нет. В избе холодной
Высокопарный, но голодный
Для виду прейскурант висит
И тщетный дразнит аппетит,
Меж тем, как сельские циклопы
Перед медлительным огнем
Российским лечат молотком
Изделье легкое Европы,
Благословляя колеи
И рвы отеческой земли.
Зато зимы порой холодной
Езда приятна и легка.
Как стих без мысли в песне модной
Дорога зимняя гладка.
Автомедоны наши бойки,
Неутомимы наши тройки,
И версты, теша праздный взор,
В глазах мелькают как забор…

Поэма «Евгений Онегин» была написана А.С. Пушкиным в 1823-1831гг.

Недавно один из моих друзей краеведов сделал мне шикарный подарок, копию писем конца 19 века.

Эти письма были написаны бывшим офицером Императорского флота России Александром Генриховичем Тедельманом своей жене. Письма эти имеют прямое отношение к рассказу о русских дорогах, а самое главное они имеют отношение к моей родной Юже. Предлагаю читателю небольшие отрывки из этих писем, думаю, что они вызовут большой интерес у моих земляков, особенно  у любителей родного края, итак:

Село Южа Владимирской губернии фабрика Товарищества А.Я. Балина 17 октября 1897г.

Милая моя, ненаглядная жёнушка, родная Люкуша. Если б ты знала как мне скучно без тебя, как тоскливо…

Как жадно заглядываю я вперёд за 8 дней, представляя себе как удеру я отсюда к моей нежно любимой Люкуше, как я с нею свижусь, как прижму её к груди…

Ты, конечно, хочешь знать, как я добрался и как живу. Я начну описания свои с момента нашей разлуки. Махнул ещё разок своей фуражкой, ещё один взгляд на тебя, стоящую далеко и одиноко…и сам я одинок, печален, а поезд уносит меня дальше и дальше от единственной моей радости в жизни, от Люкуши, без которой и жизнь моя теряет весь свой смысл и всю прелесть.

Оторванный от тебя, я даже сам себе делаюсь какой-то чужой, нападает скука, апатия и так, кажется всё бросил бы и приехал бы домой.

Если б только не обязанность хранить и упрочить своё место и положение. Да Люкуша моя, без тебя мне жизнь не мила,…если бы была только возможность не разлучаться нам! Назначил я рабочим своим хорошую награду, чтобы только они скорее заканчивали,…хотя только сегодня ещё начали работы. Итак, я остался один на площадке вагона уходящего поезда…

Кажется, ещё бы только один поцелуй и легче бы расставаться…но, увы! Она моя радость, любовь, жизнь моя, – далеко. Постоял я до Кускова на платформе, затем зашёл в вагон, все четыре места оказались  в моём распоряжении и я примастился спать. Часов в шесть я встал, вероятно, затем проснулся в восемь, потом во Владимире в 11 часов, при третьем уже звонке выглянул на вокзал и оказалось-там уже полная зима.

Снег так и сыплет. Снова заснул, будит меня кондуктор и говорит, что поедет со мной один слесарь, у которого билет взят до станции, которую мы уже проехали, и ему нужно будет брать билет в Коврове до Мстёры. Я ничего не понимаю, говорю, что он врет, и сплю дальше.

В Коврове меня опять будят. Выхожу на платформу и встречаю Лазарева, который опоздал приехать вовремя, чтобы нас разыскать и, видя, что лишь пять минут до отхода, берёт в кассе билет на все наличные деньги, бывшие у него в кармане (2р. 60 коп.) и садится в вагон.

Помнишь, ты видела, как кто- то пробежал вперёд к локомотиву, это был как раз он. Теперь же он оказывается уже, три-четыре станции без билета, но кондуктор его скрыл и я взял ему билет до Коврова до станции назначения (55 коп.) Выпил в Коврове стакан чаю с каким-то отвратительным домашним пирожным и снова уснул до Мстёры. Там вылезши из вагона, учинил, конечно же, скандал, ибо дают уже третий звонок, а ни одного моего слесаря нет, – спят в поезде. Спят и кондуктора, которые обязаны будить пассажиров. Поезд задержали, слесарей нашли, разбудили, благодаря чему и дама какая-то проснулась, которая должна была на Мстёре высадиться.

На вокзале уже были в моём распоряжении две пары (наёмные) ямщики. Ибо лошадей с фабрики не успели выслать, так как телеграмма из Москвы запоздала, и потому телеграфировали ямщикам в Мстёру ожидать меня. Одна пара была впряжена в закрытый тарантас, куда я и уселся с одним из слесарей. Предоставив троим другим усаживаться в другой. Выехали в 3 часа ночи, час отдыхали в селе Мстёре. ( Которое, к слову сказать, также велико как город Духовщина или Ельня в Смоленской губернии).  И в 10 часов благополучно прибыли на фабрику. Почти везде лежал, по крайней мере, на ? вершка снег, погода была скверная и дорога безобразная вполне.

Всё же в закрытом тарантасе было сносно. По прибытии в /Южу/, явился в контору к Управляющему, который сейчас же пристроил слесарей, а меня послал к себе на дачу. Дача эта шагах в 600 от фабрики, рядом с домом хозяина В.А. Балина, совсем  в стороне от слободки, от деревни и от села. Там меня встретил лакей и провёл на второй этаж, где имеется квартира в три комнаты для приезжих.

Квартира с великолепным видом на фабрику, озеро, сад, поля и леса.  Имеется в квартире 6 хороших кроватей вполне готовых (с белым и тёплым одеялом) для спанья, умывальник, мыло, полотенце. Лакей то час же изготовил чай, подал колбасу, сардины, чёрный и белый хлеб, сухари, молоко и лимон и предложил не стесняться.

Тут же вскорости подоспел и обед в 12 часов дня. Затем поговорили и в 5 часов, (после чаю) повёл меня Управляющий знакомиться с Директором и Техником. ( Забыл сказать, что обедать и чай низ спускаемся к Управляющему-цивилизованному мужичку, типа купца, пожалуй, говорящему на «О».

Семья его тоже простая: жена лет 37 (бывшая вдова с 2 детьми) и сестра – девица лет 28-30, затем 8 месяцев наследник.

С Директором и Техником я просидел в конторе до 8 часов – заговорил их совершенно эпизодами из плаванья, – также как и хозяев своих после обеда. В 9 часов позвали меня и вновь приглашённого на службу лесничего, временно квартирующего у Управляющего вниз к ужину, точнее к вечернему обеду, ибо опять с супом и т.д. Затем улёгся спать, ибо был сильно уставши. Тебе не написал, ибо почта здесь уходит лишь 3 раза в неделю. На другое утро, т.е. вчера, провозился с розысками плотников, каменщиков, своего материала, до самого обеда, а тебе в 11 часов послал телеграмму, чтобы ты не беспокоилась обо мне, так как письмо это ты получишь лишь в понедельник, т.е. через пять дней после отъезда моего.

Теперь ты конечно покойна, покоен и я. После обеда распаковывал материал, инструменты, устроил мастерскую. Добыл лампу, фонарь и проч., всё это в магазине Товарищества Балина, похожем на магазин «Мюр и Мерилиза» в Москве. Купил себе три пары носков по 18 коп. А то я забыл и не взял из дому ни одной пары. Забыл и щётку головную, придётся купить простую здесь. Слесарям моим отвели целый новый дом и дали сторожа, который топит им и прибирает квартиру. Поставили 4 железных кровати, дали 4 матраца, умывальник – они очень довольны. За харчи же они платят в харчевне по 9 рублей в месяц каждый: обед, ужин и два раза чай с ситным. Вечером начал писать тебе это письмо, да лесничий помешал своими разговорами, а теперь вот 17-го пишу тебе на свободе, утречком, поставивши слесарей на работу и вернувшись к себе на дачу. Лесничий уехал в Муром, и я в квартире один. Хочу закончить письмо и отнести на почту до 2 часов.

Сегодня ночью почта уходит на Шую и в понедельник ты получишь сие описание. Поцелуй тогда Олечку и скажи ей, что папа поздравляет её с прошедшим днём рождения и наступившим 12 месяцем существования. Целуй её крепко за меня. Итак, Люкуша, в будущую субботу утром,  т.е. 28 числа я буду дома и в воскресенье в 4 часа опять удеру. Ну, хоть полтора дня побыть вместе и то, слава Богу – всё легче будет. Сегодня с утра начали работы.

Да, теперь продолжение истории с Лазаревым. Помнишь, я сказал артельщику нашему, чтобы он предъявил билет в кассу и сказал бы в конторе, что Лазарев не поехал со мною. Та переполошились должно быть, выслали на место Лазарева слесаря Добролюбова. А на фабрику телеграфировали: « едет слесарь, вышлите лошадей». Во-первых, это нахальство со стороны нашей конторы – для слесаря требовать лошадей, когда на станции всегда есть ямщики…

Так на это посмотрел и Директор фабрики и спросил меня « знает ли слесарь, куда ему ехать?». Знает, – говорю.

« Ну, так сам и наймёт, а то по этой безобразной дороге гонять на 90 вёрст лошадей, да ещё в ночное время и не послал.

Я был тоже уверен, что подождёт малый, да и наймёт себе подводу. Приехал он тоже на почтовом (сутками позже) на станции Мстёра в 3 часа ночи прождал до 2 часов дня и телеграфирует мне: « Жду лошадей. Добролюбов».

Телеграмму эту я получил вчера вечером, а сегодня утром уехал на фабричной тройке лесничий, только не на Мстёру, ибо здесь теперь и проезда нет, а на Ковров. Я и телеграфировал Добролюбову, чтобы ехал в Ковров и ждал приезда лесничего, которого просил разыскать на вокзале слесаря и препроводить его на обратных лошадях на фабрику.

Боюсь, что Добролюбов, что- нибудь напутает. Завтра вопрос разрешится. Скажу теперь несколько слов о  /Южской/фабрике, она, во-первых, бумаго-прядильная и только частью ткацкая и ватная. Во-вторых, работает на ней около 4000 человек. Часть из них живёт в 5 казармах против самой фабрики, а остальные в большой деревне, где до сотни домов, в одной версте от фабрики. Село Южа, тоже в одной версте. Фабрика грандиозная- 4 миллиона рублей основной капитал. Есть слободки, больница и школа, родильный приют, почта и телеграф. А также огромный магазин «Мюр и Мерилиз», где всё берут по книжкам, фабрика работает день и ночь. Окрестности живописны-сосновый бор ? версты от дачи, летом здесь очень хорошо должно быть. Теперь же неприветливо, грязь, сырая погода.  И к тому же и тебя около меня нет…(далее идёт очень личное).

————————————————————————————–

Село Южа. Фабрика А.Я. Балина. 29.10. 1897г. 7 часов вечера.

Милая моя родная Люкуша, ненаглядная жёнушка! Как видишь по заголовку, добрался я и до Южи. Приехал на фабрику лишь в 3 часа дня, т.е. ровно через двое суток после того, как выехал из дому. Сегодня, вероятно, ты получила оба мои письма из Вязников. На Мстёре взял свой багаж, на станции Новки в 11 часов вышел и напился чаю, сидя вздремнул немного и в 12 часов ночи выехал в Шую, куда прибыл в 3 часа ночи. Взял городского извозчика, и поехали разыскивать лошадей на дальний путь (около 60 вёрст). Стучал извозчик должно быть в 4 домах и всё безуспешно, либо хозяин болен, либо лошадь храмлет, либо пути боятся.

На почтовом дворе за 2 лошади запросили 12 рублей. Около часу путались мы по городу.

Ночь была дивная, лунная, – город виден как днём, – прелесть какой городок. Но только не до красоты города было, когда продрог я страшно, ноги, руки, нос замёрзли. И я уже с отчаяния хотел в гостиницу ехать, до утра остаться. Но всё- же по пути в гостиницу толкнулись ещё к одному ямщику, у которого я и раздобыл пару лошадей. Крытый тарантас, овчинное одеяло и согревшись у него как следует и, всхрапнувши даже часок, пока готовили лошадей, – я двинулся в путь.

Дорога, конечно, отвратительная, хуже, чем по скверно мощёным улицам, так колотило, подбрасывало, просто прелесть. Всё же я с моими способностями первые 20 вёрст очень хорошо проспал, закутавшись в данное мне овчинное одеяло и даже не очень озяб, хотя всё же немного было.

На 35 версте, пил чай в хате одного из попутных сёл, съел три яйца всмятку и десяток скверных баранок, заснул четверть часа (везде при всяких обстоятельствах и всяких удобствах умею это делать!) и двинулся дальше в путь. Морозец должно быть градусов 10, да ещё с ветром, всё же я храбро добрался до Южи. Где тотчас же получил страшное разочарование – уже вторые сутки поджидают меня (на всякий случай) балинские лошади в Коврове, кого-то туда отвёзшие.

Не обида ли – зря потратил 8 рублей на ямщика, да на железную дорогу до Шуи; хоть бы мне догадаться телеграфировать Василию Антоновичу Матросову, нет ли, дескать, какой либо оказии?

Мне бы ответили-ждут лошади в Коврове. Но горя, плакавши не поправишь, а голод не тётка, принялся я уплетать поданный мне тот час, же обед, потом попил чайку и пошёл на работу. Там всё к полному моему удовольствию, выполнено без меня верно, аккуратно и хорошо. К субботе 8 ноября работы по отоплению будут закончены.  Ещё одну неделю на установку и устройство котла и 15-го, Бог даст (а уж не позже 18 ноября утром), я буду уже дома, чтобы уже до весны никуда не уезжать, а остаться с моею милой, ненаглядной жёнушкой и милой дочуркой…(дальше очень личное).

Как видим из переписки, дороги и раньше были, в конце 19 века, как пишет А.Г. Тедельман «просто прелесть», да и сейчас мало что изменилось. Довелось мне нынешним летом проехать от Южи до пос. Мугреевского, а также от Преображенского до Хотимля и впечатления у меня остались примерно те же самые, что у А.Г. Тедельмана « Дорога, конечно, отвратительная, хуже, чем по скверно мощёным улицам, так колотило, подбрасывало, просто прелесть». Но  это уже в 21 веке!

Владимир Копров  20 октября 2013 г.