Вязниковский уезд Владимирской губернии. (Этнографический очерк) Вязниковский уезд, как замечательный в торговом отношении селениями, в них ярмарками, базарами, ремеслами местных жителей и их внутренней и внешней промышленностью, известною под общим названием Офенской, не раз пользовался вниманием многих просвещенных лиц, как для изучения местного характера торговли, так и описания особенностей населения; жизнь народа, как и везде, сложилась под влиянием суеверия и предрассудков и различно проявляется в своеобразных нравах и обрядах.
Составленное нами описание в своем кратком очерке заиметь меньшую, но центральную часть уезда, в которое войдут населенные местности: село Никольское, Южа тож, деревни Омелово, Нефедово, Тарантаево, Костяево, Реброво, Соино и Русино.
Село Южа лежит при старой большой дороге, ведущей из губернского города Владимира в губернский город Нижний Новгород, в расстоянии от города Вязников 50, Шуи 50 и торговой слободы Холуя (известной своими оптовыми ярмарками и иконописью) 8 верстах; принадлежащие же к селу Южа селения расположены от него по направлению к слободе Холую, некоторые на большой дороге, другие возле, так, что дальняя от села деревня Русино отстоит от слободы в двух верстах.
Во всех селениях жителей обоего пола до 1500 душ; вероисповедания православного.
Население местности относится к отдаленным временам истории. Первыми обитателями здесь, как говорит предание, были татары.
Коренной промысел жителей составляет офенство.
Земля при всех селениях супесчаная и частично песчаная , окруженная болотами и лесами, по свойству своему способная быть производительною, но при незначительном удобрении полей, дурной и небрежной их обработке, посеве тощими зернами и в ненадлежащем количестве урожай редко вознаграждает труд земледельца; иногда едва возвращает некоторым семена. Общеупотребительные посевы хлебов: рожь, овес, греча и в небольшом количестве лен и ярица. (В простонаречии называется дикуша шелуха, из под нее носит название ракуша.) Греча никогда не засевается чистым зерном, а постоянно ворохом, негодными мелкими зернами, вместе с соломою и сором, отавшимися после молотьбы и веяния сноповой гречи на гумне.
Мирские поля делятся между крестьянами узкими и длинными полосами; при всех общественных расчетах и раскладках принимается в основание тягло, называемое рубль, полтягла –полтина, четверть тягла – четь рубля.
Поемные луга, расположенные при реках Клязьме и Тезе, на расстоянии от селений в 4 и 6 верст, дают хороший урожай сена, а потому и время, употребляемое для сенокошения их от двух до трех недель, почитается лучшим в течение всего лета.
За неделю до сенокосной поры крестьяне из всех деревень, преимущественно в праздничный день, собираются полным сходом в село, где наговорившись и поспорив досыта, с общего согласия разметывают между собой по жребию луговые пожни (участки) по вытно; каждая выть по числу тягол состоит из одной или двух деревень; по предварительному осмотру в натуре травы, выть по жребию делится на паи, в пае участвуют несколько крестьян домохозяев.
Восьмого июля, в день Казанской Божией Матери, крестьяне выезжают на луга и устраивают в разных местах, возле воды, на доставшихся по жребию участках, временные помещения – салаши, из тонкого теса и гонотья (негодной драницы).
Шалаши ставят лицевой стороной к восходу солнца, по несколько в ряд – слободками; они служат защитою от дождя, а также хранилищем разных вещей и съестных припасов, как предметов первой необходимости, для временного жилья крестьянского семейства. Перед шалашами подвешиваются на деревянных козлах котлы для варки обеда и ужина, а неподалеку от шалашей развешиваются в разных местах холщевые белые полога для спанья, для предохранения от нападения комаров и мошек, которых на лугах в это время года бывает множество.
На другой или третий день переселяются на луга почти все из деревень, в них остаются домовничать старики, старухи и под их попечительством и надзором малолетние дети.
Луга оживляются деятельностью по всем направлениям, работа идет успешно и весело. В уборке сена участвуют мужчины и женщины; все отличаются полупраздничным сельским нарядом: женщины – цветными ситцевыми сарафанами и платками ярких цветов на голове плечах, мужчины – красными сорочками из кумачу, синими бумажными и плисовыми шароварами. Все пестрой и движущейся толпой, с песнями, то рисуются в зелени кустарных растений, то отсвечиваются в зеркале синей и светлой поверхности воды озера или реки. В праздничный день несколько изменяется картина: будничный наряд заменяется более щеголеватым костюмом: женщины и девушки прихорашиваются со свойственным им кокетством, в шерстяных платьях бумажных и шелковых материй, мужчины с размашистыми манерами и заискивающими физиономиями являются в суконных сюртуках разных покроев, пестрых жилетках, картузах и шляпах и тем совершенно отнимается в нарядах вся прелесть сельской простоты.
Праздничный день пожилыми посвящается отдохновению, а молодыми – своего рода удовольствиям: поют песни, гуляют по берегу, играют в горелки, катаются на лодке (ботнике), придумывают различные игры, иные ловят рыбу и шумно, весело проводят эти дни. Вечером замелькают в разных местах огоньки, разведенные у шалашей под котлами для приготовления ужина, и своим полутусклым красноватым блеском освещают окрестность и в различных позах группы собравшихся обитателей; звучно и уныло переносит эхо в даль простую задушевную русскую их песню, дружно усиленную десятками их голосов и глубоко прочувствованную хором.
Селения редко посещаются крестьянами домохозяевами, лишь только в крайней надобности и то не надолго, молодые же люди едва ли вспомнят о доме: им так люб, так мил, так дорог простор и труд общей сенокосной жизни, которая заметно для них самих проходит не без приятных впечатлений, молодые парни стараются быть лучше, нежели как на самом деле, усердно ухаживают за девушками, оказывают им всевозможное внимание, расположение, окружают их любезностью и угощают гостинцами – орехами, пряниками и прочим. Не одно ретивое устоит от такого милого соблазна и невольно забьется беспечным счастьем молодости, словом, между молодыми людьми возникают и складываются приятные отношения, а потому окончание уборки сена и возвращение в селение сопровождается грустным сознанием очарования и затаенным вздохом о милом прошлом.
После сенокошения следуют в деревнях незначительные занятия, изредка прерываемые деревенскими праздниками, установленные обычаями и обязательно посещаемые соседями из окружных деревень. К этому дню каждый крестьянин приготавливает печную брагу из ржаной муки, различные закуски, закупают гостинцы – орехи, изюм, медовые пряники и прочие лакомства. Пришедших гостей угощают в одно время брагою, чаем, вином, закускою, медом и десертом. Во главе праздничного угощения всегда стоит брага, ее охотно подносят гостям и того охотнее выпивается последними. Праздничное бражничество продолжается до трех дней, иные хотя и остаются в деревне дольше срока, уничтожают остатки браги и прочего, но это исключение допускается для почетных гостей: сельского или волостного начальства, или богатого и влиятельного офени. Молодые люди также не упускают случая повеселиться на празднике и беззаботно участвуют в хороводах, песнях и играх, почти до солнечного восхода.
Вываживают также на ближайшие поля навоз под посев озимого ржаного хлеба, большею частью помощью, т.е. приглашают шабров (соседей) и соединенными силами одним днем заканчивают вывозку навоза. За эту услугу бывших на помощи кормят обедом, ужином и угощают брагою и вином. Через несколько времени разбрасывают навоз на полях и порят пар, т.е. обрабатывают землю под посев ржи. Вскоре подспевает жнитво (жатва) ржаницы (ржи) и яровицы (овса и гречи). Женщины и девушки целые дни стоят перегнувшись на пашне до земли и усердно жнут первоначально рожь, потом яровые хлеба, овес и ярицу, ставя сжатый сноповой хлеб снопами в пирамидальные кучки; вечером того же дня подъезжают кряквы (дроги), на которые накладывают снопы большим возом и отвозят к овину, где к утру сушат его и раннею зарей дружно молотят на ладони (гумне) высушенный сноповой хлеб. Женщины, позавтракав, отправляются в поле дожинать хлеб, а мужчины на гумно веять обмолоченный хлеб. После уборки всех хлебов косится мужчинами греча, женщины граблями собирают ее в кучки, тоже кряквы отвозят ее к овину, потом засевают озимь. Таким образом работа идет безостановочно и успешно. Сушка хлеба на овинах не всегда бывает благополучна: малейшая неосмотрительность сушившего приносит в жертву огню как сам овин, так и все, что имеется возле него. При таком несчастном случае домохозяину запрещается принимать личное участие в потушении пожара, а должен неупустительно исполнить суеверный обычай предков: идти в поле на зады и встать лицом в сторону противоположную к пожару,для того, чтобы огонь не мог распространиться на соседние овины и постройки. По прекращении пожара он возвращается на пепелище с упреком к себе в допущенной неосторожности, но ничуть не исправляется и на будущее время.
По прекращении полевых работ следует ряд свадеб, и тем возбуждается внимание и любопытство населения: туда ходила сваха, там было рукобитье и сговор, здесь усватали девку… Подруги девушки, хотя с завистью в сердце, а спешат к подруге послушать ее волнения, развлечь ее и утешить, а также принять участие в шитье приданных вещей. У избы просватанной невесты под вечер всегда собирается толпа любопытных, чтобы все высмотреть, узнать и послушать весьма известный им причет невесты. За этими событиями пытливо следят в селении женщины и при встречах на улице со знакомыми не наговорятся до сыта с выражением то удивления, покачивая головой, то страха за последствия от предстоящего брака, высказанного по секрету таинственным полушепотом не менее словоохотливой слушательнице, простившись друг с другом, они непременно несколько раз обернутся назад и дополняют прерванный разговор отрывочными загадочными словами, понятными только для них и далеко отойдя друг от друга еще раз посмотрят в след с желанием сообщить что-нибудь новое, но отдаленность расстояния лишаетвозможности экзальтированных приятельниц поделиться наплывшими умозаключениями, что заставляет их торопливо спешить домой или к соседу и выложить весь запас новостей перед неменее любопытными и внимательными слушателями.
Течение же событий совершается своим путем: вот рано утром выходит из ворот дома пожилая женщина с озабоченным лицом, тепло укутанная, вокруг внимательно озирается, глядя на церковь, набожно крестится, делает несколько шагов вперед и вопросительно повертывается к своей избе, в этот миг выбрасывают из ворот в след ей осиновое полено (суеверная примета: если полено (расколотое) ляжет плашмя, то означает успех, если ребром – неудачу). Она одобрительно кивает головой и продолжает идти по назначению. Подойдя к соседнему или иному дому, на минуту останавливается в раздумье и поспешно входит в избу, где три раза мерно крестится с поясными поклонами образам и после обычных приветствий хозяевам дома торопливо садится на лавку под поматок (деревянная балка, связывающая вверху строение) и тем обнаруживает причину раннего своего посещения, в ней узнают сваху.
Свахой избирается пожилая женщина и близкая родственница жениху. Она тотчас приступает к допросу родителей девушки: отдатчица ли она у них или нет? На положительное да сваха объясняет, кто жених, какие могут быть требования приданного, какие условия жизни и сколько могут дать выкупа деньгами за невесту. Расточает также похвалу жениху, рисует в радужном свете перспективу будущего довольства и счастья от предстоящего брака. Словом, сваха, как и всегда, старается с успехом уладить сватовство.
При согласии родителей выдать дочь в замужество за предлагаемого жениха, делается в дом их вечером того же дня, или на другой день, сговор и рукобитье. На этот случай созываются родные невесты для совета и отец жениха для окончательных условий сватовства. Решив участь девушки и назначив день свадибы, сваты 9 отец жениха и отец невесты) бьют по рукам и стаканом водки скрепляют свое согласие честного слова навсегда: не было примера, чтобы после рукобитья не состоялась свадьба, хотя большей частью родители не справляются с желанием дочери, воля их для нее священна!…
На другой день рукобитья жених присылает невесте для выкройки свои рубашку и порты, по которым она должна из цветного холста, собственного рукоделья, сама сшить одно и другое в подарок жениху.
По вечерам собираются к ней подруги с желанием послушать волнения невесты, для чего она садится на лавку, под ноги подставляет небольшую скамейку, опускает на руки голову и печальным напевом голосит причитыванья:
К подругам.
Подите добро пожаловать
Ко мому горю великому,
Что заели меня во чужи люди
Родимой то мой батюшка
Со родимой то с матушкой.
Завеши меня горьку-горюху
Отступились, отшатились от меня.
Что заевши меня горькую,
Не приступятся, не пришатятся.
Не прогневайтесь, подруженьки,
Что я вас горькая не встретила
Среди двора широкого,
Среди моста тесового,
Не отворила вам тесовую дверь,
Не пристала я на резвы ноги,
Не приклонила вам буйну голову.
Не пошли мои ноги резвые,
Сокатилась моя буйна голова
Со моих-то плеч могучих,
Со моих – то слез горючих!…
Невеста неутешно плачет навзрыд, подруги стараются ее утешить: «Полно –ка, полно, матка! Чай уж и так надсадилась, сердешная…не то мы уйдем,» . Невеста на короткое время стихает, как бы собираясь с новыми силами и обращается с таким же воплем к своей замужней сестре или снохе, а если нет ни той, ни другой, то к тете.
К.сестре.
Ты поди, матушка, размила сестра,
Что долго ко мне не побываешь,
Ко мому горю великому,
Что заели меня приятели –
Разболезной мой батюшко
Со приятушкой матушкой
Еще молоду зелену.
Матушка, размила сестра,
Ты послушай–ка, разлебедушка,
Что тебя я буду спрашивать –
Каково житье во чужих людях,
У чужого отца с матерью,
У чужого рода племени?
Проникнувшись чувством участия к невесте, сестра, подпершись рукою в щеку, а другую руку подложив под локоть и сбочив на сторону голову, ответно голосит:
К невесте.
Ты послушай-ка, размила сестра,
Что тебе я буду говорить:
Не ровно житье во чужих людях,
У чужого отца с матерью,
У чужого рода племени.
Что живу я горько –горюха,
Что живу я прохлаждаюся
У чужого отца с матерью.
Опять следуют утешения подруг невесте, они просят ее больше не надсаживать более невесту, иначе грозят уйти, но невеста предупреждает их: встает с места, усердно утирает платком глаза и охотно провожает подруг из избы до следующего вечера. Подобные церемонии продолжаютс каждый вечер до дня свадьбы от одной до двух недель. Невеста все это время никуда не выходит, жених также. Они не видят друг друга до дня свадьбы.
Накануне свадьбы подруги топят для невесты баню; ходят к жениху за мылом и брагою. С различными песнями моют ее в бане, а брагою поддают каменку, в заключение невеста провопит имя известный причет подруги, как совершившая обязательный подвиг, самодовольно возвращаются по домам.
В день свадебного обряда невеста встает очень рано, садится за стол и, подпершись руками в голову, вопит к матери:
Ты послушай – кА, родима матушка,
Что тебя я буду спрашивать:
Что спалось ли тебе темной ночью?
А мне горькой не уснулося!
На белой заре призабылося,
Не хорош мне сон привидился:
Через наш ли высок терем,
Что летят те гуси – лебеди;
Кричат они жалобнехонько:
«Проспала ты, красна девица,
Свою красоту ты красную!»
Подойди, родима матушка,
Ко моему столу дубовому,
Ты накрой-ка буйну голову…
Мать подходит к дочери, ознаменовывает ее крестом и покрывает ее голову платком. Дочь тем же напевом благодарит мать:
Спасибо, родима матушка,
Что накрыла буйну головушку!…
Вскоре приходит родня невесты, сваха и подруги. Одна из подруг, пользующаяся особенным расположением невесты, подходит к ней и начинает расплетать косу. В это время невеста вопит к подруге:
Как стоят у тебя ноги резвые,
Моя матушка, подруженька?
Как поднялись у тебя руки белые
На мою ли то буйну голову,
На мою ли косу русую?
Я пущу-ка свою красоту
На любезную подруженьку,
Ты красуйся-ка, моя подруженька,
Моя красота хорошая,
Моя матушка, подруженька.
Она тебе не полюбится,
Не полюбится, не покажется.
Моя красота не сиротская,
Моя красота хорошая.
Пустить мне свою красоту
На луга пустить в зеленые,
На лугах она загуляется
Со цветочками замешается!…
Распущенные на голове у невесты волосы перевязывают у затылка цветной лентою, сряжают невесту к венцу: надевают на нее цветной сарафан и шубу. В настоящее время этот обычный наряд начинает утрачиваться, нередко можно видеть под венцом невесту в шелковом платье и пальто, но во всяком случае подвенечный наряд сопровождается предохранительными мерами: от колдовства и порчи вкалывают в сорочку на спине две скрещенные булавки, кладут в чулки и башмаки бодягу и прочее.
Совсем одетая невеста обращается к отцу, потом к матери с просьбой дать ей благословение, выражая свою просьбу пением на тот же печально грустный мотив, как предыдущие:
К отцу.
Ты послушай, болезной батюшка,
Что тебе я буду говорить:
Уж как я стану,горько горюха,
Уж просить у тебя благословения
На веки нерушимые,
Чтобы жить мне не погибнуть,
Что мне жить во чужих людях,
У чужого отца с матерью,
У чужого рода племени.
Отец образом благословляет дочь и передает образ матери; невеста обращается к ней с той же просьбой, по окончании которой мать благословляет дочь.
Если же выходит замуж сирота, то посажеными отцом и матерью бывают крестные или дядя с теткой, или, наконец, посторонние. Просьба сироты невесты о благословении у посаженых высказывается в более грустном напеве и выражениях:
Снарядить меня есть кому,
К злату венцу вести есть кому,
Благословить меня некому.
Нет родимого батюшки
Со любезной матушкой.
Как пойду я горько горюха,
Я ко Божьей ко церкви,
Я ударю во большой колокол –
Не расступится ль мать – сыра земля,
Не раскроется ль гробова доска,
Не распахнется ль тонко полотно,
Что к этому ль ко часику
Не встанет ли родимый батюшка
Благословить горьку горюху!…
После благословения родителей невеста в последний раз вопит вышепомещенные причиты подругам и сестре, затем ожидают послов от жениха; невесту сажают на приготовленное для нее место – на лавку, покрытую шубой, за столом, накрытым столесником (скатертью), в переднем (образном) углу избы. По правую руку, рядом с невестою помещается сваха. Вскоре со звонками и поездом подъезжает жених к церкви и посылает дружину с подружьем за невестою. В этом поезде жених с дружком и подружьем едет впереди всех, в телеге с верхом, на тройке, с подружными колокольчиками и позвонками, за ним в открытых телегах попозжане родные жениха. Послы являются в избу к невесте, крестятся, раскланиваются, приветствуют всех присутствующих и спрашивают сваху: готова ли невеста? Сваха отвечает уклончиво; дружка требует ковш с водою или квасом. И подносит сваха в виде любезного угощения: «Пожалуйте отведать!» Сваха внимательно смотрит в конец и ничего в нем для себя интересного не видя, говорит: «Невеста, чай, не железный грош, даром чтоль наровишь взять? Вона какой! А ты сперва посеребри питье, да и подноси нам!» Дружка, не смущаясь, с достоинством бросает в ковш гривенник, сваха зорко следит за полетом монеты и торопливо выхватывает ее из ковша. Покорна возвещает дружке, что невеста готова: хоть сейчас под венец. Тотчас следуют сборы, и невеста, сопровождаемая свахою, дружком, подружьем, родными и гостями, отправляется в церковь. В поезде невеста едет вместе со свахою, в телеге с верхом, на тройке с колокольчиками, В таком только случае, если невеста и жених из окрестных деревень. Когда же невеста или жених из села, то большею частью шествие совершается в церковь пешком. Родители ее остаются дома и по уходу всех садятся на шубу –место невесты. Крепко обнимаясь, целуются , желая тем дочери хорошее супружество.
Под венцом невеста должна быть в шубе, а жених в чупане (род чуйки из домашнего сукна); примета, если жених с невестою одновременно крестятся, означает согласие в будущем, розно – дурное житье.
Если свадьба произошла у сельских, то новобрачных ведут до дома в венцах с зажженными в руках свечами и в сопровождении духовенства в полном облачении. Замечают, у кого раньше потухнет свеча, тому раньше и умереть.
По приходу или приезду молодых в дом невесты или жениха, смотря по условию свадебного договора, сват сдает невесту жениху и потом они принимают благословение от родителей.
После чего столуют (обедают) молодые, миряне и гордые (миряне – свадебные гости со стороны жениха, гордые – со стороны невесты). Прежде всего новобрачных угощают вареным куриным ицом (яйцом), разрезанным пополам, каждому – по отдельной половине, чтобы ладно жили, а также кормят молоком, чтобы были белы дети. Потом следует общий обед, состоящий из холодного студня, лапши со свининой, жареной баранины, телятины и сальника. В промежутках при перемене кушанья пьют брагу, вино и водки, подслащиваемые, по требованию мирян, поцелуями молодых. На другой день свадьбы дружка с подружками ходят по селению для сбора яиц на белила и румяны молодым, вместо которых сами состряпают яичницу и угощают оставшихся гостей. Дня через три совершенно оканчивается свадебное празднество. Новобрачная первую неделю своего замужества обязывается обычаем не выходить никуда из дому.
Описанный нами свадебный обряд в настоящее время начинает изменяться и даже утрачиваться, со времени уничтожения крепостного права и устройства при селе Юже бумаго-прядильной фабрики.
Рождественский пост прекращает свадебные обряды до весны. Все население обращает серьезное внимание на приближающуюся Введенскую ярмарку, открывающуюся в слободе Холуе 21 ноября. (Многие офени отправляются в дорогу торговать с Успенской ярмарки – 15 августа, с 21 –го же ноября уходят запоздавшие офени и более торгующие мелочным товаром, или поступающие в услужение). Офени с нетерпением ожидают этого дня, когда они могут удовлетворить своим стремлением в предложенных идеях и снова начать свою бродячую жизнь, полную свободы и верного барыша.
Наступившая ярмарка совершенно перерождает офеню: он больше не занимается семейным очагом, вся его энергетическая деятельность устремляется выгоднее приобрести товар, или иному поступить к богатому офене в возовые приказчики, или подрушные к возовому, за условленное или обещанное вознаграждение – на честное слово. Несколько дней ярмарки произведут совершенную суматоху в семье офени. Он, как чуждый член семьи, заботится поскорее отправиться в дорогу, готовый забыть родных, семью и все, что дорого ценил он сердцем – может быть, только что молодую жену… Бывали случаи, что определившийся офеня к богатому торговцу в низовых губерниях или Сибири, или увлеченный успехами торговли в этих местах остается там на неопределенное время и совершенно забывает о своей оставленной семье и родне. Проживая несколько лет вдали – на крайнем севере, в силу каких-либо обстоятельств, возвращается на родину как блудный сын, но увы! Встречает вместо молодой, хорошенькой жены, женщину истомившуюся в ожидании и на которую время положило свою разрушительную печать старости. Иногда отшатнувшийся вдаль офеня умирает или теряется в неизвестности своего существования, а жена, прождав много лет и утратив всю прелесть и свежесть молодости, сокрушенно старится, дряхлеет и умирает, напрасно ожидая для себя заветного семейного счастья. Но подобные случаи редки. Большею частью торгующие офени, приказчики и служащие отлучаются из дому на одну лишь зиму, а весною всегда возвращаются в места жительства.
На зимнее время мало остается в селениях мужчин – одни лишь женщины. На обязанности их лежат все домашние работы и мирские заботы. Рубят в лесу дрова, бревна, переваживают на лошадях к домам, отправляют некоторые мирские службы по деревне и проч. В крепостное время жена деревенского десятника за отсутствием своего мужа исправляла его должность и исполняла его обязанности: также с палкою в руке подойдет к окну, постучит в стену, тем вызывает в окно голову из живущих в избе, и серьезно передает какие – либо приказания вотчинного начальства.
В долгие зимние вечера молодые женщины и девушки собираются на посиделки в заранее приготовленную избу, у какой – нибудь на краю селения килейницы. (Килейницами называют всех тех пристарелых женщин-сирот, у которых нет средств вести хозяйство и нести тягло, а живут нищенством и знахарством.) За такое одолжение каждая из посетительниц приносит с собою дрова, лучину и кусок хлеба ради Христа килейнице. На посиделках прядут первое время шерсть куделями, потом лен на гребнях мычками и во время работ играют (поют) разные песни. Посиделки посещают также молодые парни, оставшиеся в селениях, и участвуют в хору пения, иногда приносят с собою различные лакомства, любезно прислуживают в зажигании лучины, укрепляя ее в поставце, между тем зорко подстерегают девушек. Когда он по какой- нибудь случайной надобности сойдут с донца гребня, тогда они стремительно бросаются скорее занять место девушки и силою оспаривают это право друг у друга. Появление девушки при виде своего места занятым, сопровождается смущением, и она робко и убедительно упрашивает уступить ей место, на что парень не соглашается без выкупа. И девушка покорно, но стыдливо целует его и тем восстанавливает на время утраченное право, по-прежнему усаживается на донце, продолжает прясть и петь песни и далеко за полночь прекращаются работы на посиделках. По уходу мужчин собеседницы здесь же ложатся спать, а ранним утром возвращаются по домам до следующего вечера.
Рождественские праздники изменяют препровождение времени: днем посещают родных и знакомых и ими взаимно посещаются. В первый вечер рождественских праздников собираются толпами небольшие мальчики и девочки, ходят под окна изб в селении, кричат коледу:
Коледа, коледа!
По вечеру Рождества
Дома ли хозяин?
Нет его дома –
Уехал в поле
Пошеницу сеять
(иногда поют: «тау таусень дай кишке пирожка» и проч. Без начальных шести строк.)
Дай кишке пирожка.
Как не дашь пирожка кишке,
Уведем корову за рога
И за задние ворота,
Привяжем к столбу,
Ушибем метлой.
Песенникам подают из окон кокуры (пресные хлебные лепешки) и пироги из ржаной муки без начинки; все это по окончании коледы делят между собою поровну. В последующие вечера молодежь собирается в избу петь песни и их посещают иногда маскированные, называемые в просторечии святки. Их появление вызывает крики ужаса или дружный хохот, если какой-нибудь озорник внезапно явился страшно ряженым в вывороченной шубе, с выпачканною в саже рожею, рогами и хвостом, в виде домового или медведя, или неизвестной какой чучелы.
На новый год в семействе, где есть девушка, пекут блины, и с первым блином по утру она выбегает за ворота на улицу и замечает, с которой стороны идет или едет кто. Тем определяет, откуда будет суженый жених. Сверх того вечерами гадают о суженом: бросают через вороты лапоть, мостят мосток, бегают слушать под окно и прочие общественные гадания.
После рождественских праздников следуют также посиделки: прядут лен и разнообразят вечер песнями, изредка прерываемые шуткою баловня – парня. Потом наступает сырная неделя – масленой: едят блины, бражничают и катаются на лошадях в санках простых и расписных. Лошадей обвешивают бубенчиками и колокольчиками, а также заплетают в гривы цветные лоскутья разных материй в виде лент. К дуге подвязывают по несколько колокольчиков и с красными флагами на шестах, прикрепляемых в передке саней, разъезжают длинною вереницей по улицам селений с песнями, шумом и разнозвучным тоном колокольчиков. По сторонам улицы стоят шпалерою не принимающие участия в катанье крестьяне – зрители, приветливо раскланиваясь со знакомыми. Иногда какой – нибудь парень – озорник бесцеремонно вваливается в сани и смешит всех своею смелостью и шутками. Таким образом катанье продолжается во всю неделю масляной, с утра до ночи в таком порядке: в первый день масляной изо всех деревень приезжают кататься в село, в следующие дни – по деревням, в последнее же воскресенье заговены опять приезжают в село, но не надолго, для того только, чтобы попросить прощения у знакомых и родных во взаимных прегрешениях и с таким значением объезжаются все окрестные селения. Перед вечером девушки на ручных санках возят парней по улице, для того чтобы о красной горке выйти замуж. С закатом солнца прекращаются песни и катания. Великий пост прерывает все общественные удовольствия. Женщины в своих избах ткут холсты, а девушки пестряд на рубашки и порты жениху. Пестряд всегда бывает цветная: ее ткут из окрашенных нитей красного, синего и белого цветов, в мелкие и крупные клетки рисунок. Также ткут бранные утирки (полотенца), из льняной основы с бумажным утком и с цветными узорчатыми концами. Это предназначается для даров почетным гостям во время свадьбы. В праздничные вечера девушки и женщины собираются небольшим обществом к кому-нибудь из килейниц и под ее руководством хором поют стихи духовного содержания. В конце поста многие из офеней возвращаются из дороги, с подарками семье и деньгами для уплаты мирских повинностей. Остальные за тем офени почти все приходят домой вскоре после пасхи.
Светло Христово Воскресение встречается, как и везде, православными, торжественно, благоговейно и радостно. При взаимном христосовании существуют все те же приветствия, один и тот же символ – красное яйцо и добрые пожелания.
На пасхальной неделе в отсутствие духовенства на славленье по деревням с молебнами звонить в колокола лежит на обязанности прихожан, а потому молодые парни охотно исполняют эту музыку и усердно обивают бока колоколов с утра до сумерек. Независимо от них на колокольню взбираются девушки и с неменьшей ловкостью звонаря своим оглушительным трезвоном оповещают женихов о скоро приближающейся красной горке и желании их выйти замуж.
Почти у каждого дома ставят из жердей или тонких бревен козлы с перекладиной на верху (качели), подвязывают веревки или дубцы (тонкие шесты), на них с песнями качаются девушки и парни. В последующие дни от Пасхи до Вознесения, преимущественно в праздничные и воскресные дни, девушки, молодые женщины, парни и мужчины катают яйца, таким образом каждый из участвующих в игре ставит на кон яйцо, одно возле другого, в одну прямую линию, с промежутками между ними от 4 до 5 вершков, от середины кона яиц назначается шагах во 100, более или менее, по желанию играющих. Пункт один для всех, с которого по очереди каждый из играющих бросает мяч. (Мяч делается мягкий из льняных хлопьев или ваты, обшивается тряпицею, величина мяча от 3 до 4 вершков в диаметре.) Мяч бросают покатом по земле, в кон яиц. Вышибленное яйцо считается выигрышным. В таком виде игра продолжается до тех пор, пока не останется на кону ни одного яйца.
Играют также в веревку, связанною с концов, а потому образуется круг. В середине круга и веревки находится один из числа играющих – по жребию. И старается хитростью и ловкостью поймать чью- нибудь руку на веревке. При таком подмеченном намерении каждый держащий веревку проворно выпускает ее из рук и отскакивает. Но чья-нибудь неосмотрительность выручает ловца из круга и заступает его место пойманный с тем же назначением в игре.
Девушки и молодые женщины водят коровоны (хороводы), берут друг друга за руки, составляют круг и, мерно двигаясь в одну сторону, поют хороводные песни. В кругу иногда находятся женщина и мужчина с платками в руке и делают примеры по смыслу песни. Хоровод всегда окружается тесным кружком зрителей и любопытных.
С Ооминой недели открывается красная горка, снова свадьбы привлекают всеобщее внимание, но ненадолго. Обработка полей и посевы хлебов прекращают свадебные события до осени. Лишь только хозяйки наблюдают за поведением домового, который иногда выщипывает у курей на голове перья. В таком случае предупредительная хозяйка подвешивает в курятнике кремнисто –ноздреватый камень или глиняный рукомойник с отбитым дном. Или, наконец, перебрасывает через нашест на веревке привязанный истоптанный лапоть, чем совершенно умиротворяет домового. А когда ожидаются роды беременной женщины, то запрещается печь хлеб, иначе принесет смерть новорожденному ребенку. (Женщину, родившую дочь, в первое время называют робитка, родившую же сына, – ржаница.) Перейти кому-нибудь по пути дорогу почитается страшным преступлением у женщин. В убеждении того, что каждый идущий или едущий непременно стремится по делу, а потому, зачем его лишать успеха и удачи в предприятии! Сделать поклон знакомому или незнакомому человеку при встрече считается необходимою вежливостью жителей.
Под влиянием офенской промышленности в этой местности явилась потребность в грамотности, а потому каждый отец спешит ознакомить сына до 11-летнего возраста с начатками чтения и письма. Первоначальным обучением мальчиков занимаются: в селе –дьячок, а в селениях – малограмотные крестьяне, которые едва могут передавать ученикам то, что сами неясно знают. Богатых офеней дети получают гораздо большее образование в народных училищах тех городов, где они имели случай проживать. Во всяком случае грамотность считается необходимым знанием мужчине, женщине же не дается этого блага, как не приложимое к их занятиям, деревенской жизни.
С 11-летнего возраста мальчик приучается к офенству под руководством отца или ближайшего родственника. Первая обязанность открывается в качестве сторожа на возу с товаром, потом поступает в подрушные к приказчику. Делается приказчиком, наконец, сам испытывает счастье от ходячей коробкой. При успешной торговле расширяет круг своей деятельности и является уже самостоятельным торговцем.
Переходя из одной местности в другую, офеня встречает общества людей с понятиями различными и совершенно иными от его родной семьи. Постепенно развиваясь умственно и сглаживая неровности обычных условий своей местности, он является в кругу односеленцев человеком передовым и образованным. Через то одежда жителей описываемой местности носит характер более городской, нежели сельской: мужчины одеваются в немецкое платье – сюртуки, пальто, шуб, крытые сукном и т.п., женщины – в платья из бумажной, шерстяной и шелковой материй, карнолины (кринолины) и проч.; сарафаны считаются за будничный наряд и то только между беднейшими. Волосы женщины заплетают в две косы и свертывают на голове куфтырком.
Праздничный головной убор у женщин составляет косынки или наголовники из одноцветной шелковой материи, затейливо сложенной мелкими складками в виде небольшой шапочки. В будни носят на голове кокуй и повойник и покрывают большим цветным платком. С непокрытой головой женщине запрещается ходить. Девушки заплетают волосы в одну косу и должны быть с открытой головой. Выходя из дому, они иногда повязывают на голову небольшой цветной платочек для украшения, но это прихоть, а не обычный закон.
В названии одежды и частей ее жители здешней местности имеют свои наименования : сряды – наряды, плать – платок, подширье – большой женский платок, набрасываемый на голову сзади и два смежных угловых конца пришпиливаются под подбородком булавкою или завязываются узлом, остальная часть платка свешивается на спину; такая повязка платком преимущественно делается пожилыми женщинами во время утренней или вечерней молитвы. Запон – женский большой фартук из цветной бумажной или шелковой материи, повязываемый поверх груди. Накапки – из льняного, синего, клетчатого и полосатого холста – небольшой фартук с рукавами и завязками на спине в виде фрака, надетого задом наперед, предназначается утренним костюмом для стряпухи. Корзет – женская куртка. Теплушка – женская коротенькая поддевка на меху или вате без рукавов. Холодник – летнее женское пальто. Чахчуры, чеверики, кадеты, чурики – женские кожаные башмаки. Босовики – мужские кожаные башмаки. Бахилы – кожаные чулки для лаптей. Калишки – заменяют в летнее время лапти, сшитые из кожи на сборках и ремнях, носят пастухи. Поршни – из тонких и мелких лык башмаки. Шаптуны – веревочные башмаки. Ступни – лапти из бересты. Голицы – кожаные рукавицы. Варишки – шерстяные вязаные перчатки.
Населенные местности носят общепринятые названия: Слобода, село, сельцо и деревня. Лицевая сторона усадьбы называется порядок, жилые помещения крестьян – избой, которые бывают большей частью одноэтажные, в фасаде русской архитектуры; кроются тесом и всегда сопровождаются на длинной жерди скворечницей, или на лицевой стороне избы, немного повыше окон, отводится помещение для скворечниц, устраиваемых в виде продолговатого ящика, с круглым отверстием для пролета скворца. Или просто ставят глиняный горшок с пробитой в боку дырою. Внутри скворечниц настилают для гнезда хлопки льна, тряпки и т.п. Ранней весной все приготовленные помещения занимаются прилетевшими скворцами и утешают жителей своим пением, когда самка кладет яйца, по выводе детей пение прекращается и оперившиеся скворцы огромными стадами летают по селению, в конце же лета отлетают на юг. В 2-этажной избе нижнее помещение называется подкапот. Каждый дом состоит из двух срубов, передний назначается для жилья, а задний, как летний, называемый клеть, для склада вещей, одежды и припасов. Промежуток между срубами под одной кровлей с настланным полом называется мост (сени) с пристроенным крыльцом. С моста ведут двери в жилую избу. При входе в нее слева русская печь с дымовою трубой и площадкою для спанья. Возле нее пониже площадки на 1 аршин прикрепляется на столбах помост из досок шириною в 1 аршин, называемый голубец. От него до пола несколько приступов для входа на голубец, площадку печи и полати, которые устраиваются на 1 аршин от потолка в висячем положении, поддерживаемые балкой, идущей от печи в противоположную сторону. Справа при входе намощен кудник в уровень с лавками, вдоль стены. Он служит вместо кровати. В переднем углу справа открытый киот с образами темной живописи, а перед ним стол. От полатей вдоль стен тянутся полки, а на стене, к которой примыкает печка, несколько полок для постановки склада разных хозяйственных вещей. Промежуток, отведенный под голубец, к лицевой стороне печки закрывается небольшим шкапчиком с полками и растворчатыми на две половинки дверцами. Он служит для хранения мыла, сальных свечей и разной мелочи. Против шкапчика, на полу, ставится деревянная лохань, над ней подвешивается на веревке или железном пруту рукомойник, а сбоку, возле шкапчика, висит на гвоздке утирка (полотенцо). Под голубцем устраивается ход в подполье (погреб). На стенах развешиваются картины плохой литографии. Клеть, как выше сказано, служит хранилищем вещей и припасов, но для этого отгораживается в стороне небольшой чуланчик, остальное помещение предназначается для приема гостей в праздничные события. Клеть освещается в небольшие окна с железными решетками. Промежуток между потолком и кровлею называется подволока. Двор крыт тесом на столбах. В заднем углу устраивается из тонких древень небольшая изба – омшенник на мху, для отелившихся коров в зимнее время.
Названия хозяйственных вещей, утвари и пр.
Колгушка – небольшая деревянная чашка.
Кринка – глиняный горшок, обвитый ленточной берестой, назначается для молока.
Куган – стеклянный кувшин.
Кошелка – небольшая круглая корзинка, плетеная из лозы, в большом размере называется кузов.
Бакаушка – небольшая четырехугольная корзинка, плетеная из драниц.
Пещер – кошель, плетеный из лык и бересты.
Бурак – продолговатый цилиндр, свернутый из широкой бересты для воды и квасу.
Жбан – деревянное ведро с крышкою для квасу, с дугообразною рукояткою на верху и с приделанным на боку рогом, через который пьют квас.
Коробье – лубочные сундуки овальной формы, делаемые из распластанной осины ободом, с пришивным дном и створчатою крышкою, служит для белья и нарядов.
Приемцы – столовая вилка.
Чунки – подсанки, употребляемые при рабочихсанях в перевозке бревен.
Отожь – жерди.
Стожар – оставшаяся жердь из под стога сена.
Ботало – жестяной продолговатый колокольчик, подвешиваемый на шею лошадям.
Стяк – заостренный кол.
Подок – ручная трость, палка.
Щерба – уха из рыбы.
Кокуры – весенние грибы, сморчек розверстый.
Мыл – дрожжи.
Крюкберсень – крыжовник.
Коровники – белые боровые грибы.
Гонобобель – болотная ягода с одуряющим свойством.
Все напитки называются винами, вода же для питья – водкой.
Название лиц по положению в обществе, семье и пр.
Земской – волостной писарь.
Сноха – невестка.
Швец – портной.
Чаботарь – сапожник.
Усопщик – умерший.
Родителями называют всех умерших разных возрастов.
Обдалка – льстивый человек.
Названия животных, птиц и проч.
Бирюк – волк.
Кутенок – щенок собаки.
Одрань – плохая лошадь.
Субережа-бережа – жеребная кобыла.
Сукотка – котная кошка.
Суягна – тож овца.
Куксить – плакать и протирать глаза сжатой в кулак рукой.
Кношиться – непокорно лежать.
Колды – когда.
Кульпа – рука без пальцев.
Квиток – денежная расписка.
Маврить – обманывать.
Морокует – кое-что знает.
Минтом – сейчас, скоро.
Мотри, мотряй – смотри.
Марево – жаркий солнечный день.
Меледить – медлить, проводить.
Нишнуть – молчать.
Нечто – да; произносится большей частью по привычке при выслушивании разговора.
Надысь – недавно.
Неыдши – неевши.
Наыршить – поколотить кого.
Оштапырился – отрезвился.
Оцапить, оскрябать – сделать царапину.
Обогнуться – укрыться на постеле.
Озябешь – озябнешь.
Обмишулился – ошибся.
Озыпить – сглазить. Симпатическое средство от болезни сглазу – спрыскивают и обмывают лицо больного святою водою, или водою налитою на печные угли, по которым замечают, если падут на дно, то больной должен умереть, если всплывут наверх, останется жив. Но чтобы ослабить болезнь от сглазу, выбрасывают угли на порог отворенной двери и сильно ее захлопывают, так что угли издают скрип.
Погода – дождь или снег с ветром.
Прочапить – просыпать.
Подь, подикот-ко – иди, ступай, отправляйся.
Прытко – шибко, скоро.
Подико-сь – выражает удивление.
Покучься – покланяйся, попроси.
Рушить – резать.
Растяпить – открыть рот.
Тамо-ди – там.
Втемяшился – попал в просак.
Стябирить – украсть.
Стрыкать – выдавить у коровы молоко.
Чай – я думаю.
Чу! –слышу, иногда выражает удивление.
Чива – роскошно, много, выражает довольство жизни.
Шустрый – бойкий, умный.
Уповоть – день делится на две половины: с утра до полдня – первый уповоть, с полдня до вечера – второй уповоть.
Кумоха, лихоманка – лихорадка.
Безприменно; в те поры; глубоко; испить; зерькило; маненько; пошто; рнавится; сядись; откелева; отселева; терпление; лежись; хворь; отдохнеть; упредить; уганула.
Действительный член Владимирского губернского статистического комитета Николай Добрынкин.