Уходят ветераны… А у всех ли мы спросили, каково им пришлось тогда, в годы Великой Отечественной войны?
Не только у тех, кто проливал кровь на фронтах, кто в тылу так же голодал, терпел лишения, но ради Великой Победы делал все, что было в его силах: выпускал снаряды, пахал землю, впрягаясь вместо лошади… Спросили ли об этом у детей войны, которые, как оказывается, помнят все? Какой запомнилась война им, если тяжело и страшно было даже взрослым?
… Мария Михайловна Хомякова родилась и выросла не в Юже, хотя большую часть жизни прожила здесь. В 1947 году она приехала учиться в школу ФЗО, а потом много лет работала на Южской прядильно-ткацкой фабрике ровничницей. Имеет трудовые награды — знак «Победитель социалистического соревнования», грамоты. Она всегда была среди лучших, а её портрет занимал достойное место на Доске Почета.
Вот только точную дату её рождения вряд ли уже кто назовет: то ли 1930-й, то ли 1931-й — установить не удалось. Документы сгорели в пожарище первых лет войны. Сама она помнила только, что день ее рождения отмечали летом. В 1941-м Марии было только 10 лет.
Родом она из Калужской области, росла в крестьянской семье. Жили в достатке: кладовые полнехоньки, в хлевах всякая скотинка: лошадь, корова, свинки. За хозяйством пригляд нужен, так что ребятишки сызмальства привыкали к разной работе, делали что по силам, по годам было. Помнит Мария, как ходила коровку встречать, как крапиву заготавливали: жжется, а делать надо. Думалось ли ей в те юные годы, что совсем скоро в ожидании крапивных лепешек будут слюнки глотать, что почти всю войну хлеба не увидят?
Судьба обошлась с ней круто, еще до войны, в пять лет, оставив без матери. С другой стороны, повезло, мачеха относилась к ней по-доброму. Отец так постановил, женившись во второй раз: детей не обижать. Когда он ушел на фронт, они так и держались друг за дружку — бабушка, мачеха, двое ее детей да приемные дочки, одной 10 лет, другой и того меньше. Когда наступавшие немецкие войска вытесняли мирных жителей с насиженных мест, брат-семиклассник ушел к партизанам, в леса, где и воевал до изгнания немцев. Ничего другого не оставалось, как справляться с бедой самим.
Женщин, детей, стариков загнали в сарай, хотели сжечь, да другой приказ пришел. Так остались целы, кроме соседского мальчугана, который попытался было сбежать через окно и был убит. Горели деревни, а семью Марии вместе с другими гнали и гнали дальше.
Мария не раз видела, как молодых, крепких ребят и девушек сажали в грузовики, подгоняя возгласами: «Ап, ап», как во время бомбежек выгоняли жителей на улицу. Фашисты знали, что советские самолеты не станут бомбить мирное население… Но немцы, по словам Марии Михайловны, были разные. В большинстве своем аккуратные, хорошо питались. Некоторые никого не обижали и, вспоминая своих детей, даже угощали наших ребятишек шоколадом. Это ли было не издевательство — предлагать шоколад тем, кто вволю не ел простого хлеба, простуженным, давно не видевшим бани, завшивившим детям?
От перехода к переходу семья пыталась отстраивать хотя бы временное жилище, жили и в землянках. (С тех пор Мария так и не может спать нигде, кроме дома). Но жилье поджигали снова, и они двигались дальше. Как теперь можно предположить, в сторону Белоруссии, потому что название последнего города, куда они пришли, врезалось в детскую память навсегда: Рославль. Именно здесь, на границе двух братских республик Советского Союза, недалеко от Брянска и Смоленска, по рассказам очевидцев, находились концлагеря для советских военнопленных.
А потом пришла Победа. Пришла, потому что в нее верили. Эта Победа вернула радость и полноту жизни!
По словам Марии Михайловны, она выходила замуж не по любви. Просто пожалела своего Валентина, который за ней три года ходил, ночевал на подоконнике в коридоре общежития — лишь бы ее увидеть и услышать желанное «да». А сейчас, когда овдовела, оказывается, что лучшего мужа ей было и не найти. Хозяйственный, заботливый. Даже оказавшись из-за болезни в инвалидной коляске, он к ее приходу с работы сам готовил обед. Да и как не любить ладную, красивую, работящую, двоих дочек ему подарившую?
Похоже, что и в свои 83 года она, хоть и силы уже не те, опять так и не решится оставить огород, а еще раньше держала курочек — свой продукт всегда вкуснее и под рукой, только не ленись. У нее чисто в доме, да и за порядком на улице тоже следит. С улыбкой рассказывает о внуках, вспоминает, какой дружный у них был в цехе коллектив, и теперь старается жить со всеми в ладу, мирно решая любые проблемы.
Одно тревожит сегодня Марию Михайловну до слез, когда-то обездоленную, но не растерявшую ни доброты своей, ни веры в людей. Болит материнское сердце о дочери, живущей на Украине: там кто-то опять раздувает пожар, потушенный ценой огромного мужества тысяч людей почти семьдесят лет назад.
Л. Иванова