Война превращает в диких зверей людей, рожденных, чтобы жить братьями.
Ф. Вольтер
Сейчас, после празднования 60-летия Победы в Великой Отечественной войне, встает передо мной, участником той кровопролитной битвы, наболевший вопрос: вся ли правда освещена о ходе сражения наших войск против немецко-фашистских захватчиков, нет ли вранья? Вернемся к ситуации предвоенных лет.
Мир был потрясен, когда 20 августа 1939 года два диктатора — нацистской Германии Гитлер и коммунистического Советского Союза Сталин — подписали акт о ненападении сроком на десять лет, хотя всем было известно, что они бескомпромиссные враги. Бытовала версия: сговор между ними о разделе Польши. И через девять дней, 1 сентября, немцы вторглись в Польшу. Так началась Вторая мировая война.
Иосиф-вождь уверен, что его страну военный вихрь не затронет. Надеясь на «дружбу», страна Сталина продолжает поставлять в Германию зерно, нефть, железную руду. Замыслом Адольфа-фюрера было раз и навсегда покончить с коммунизмом. 18 декабря 1940 года сверхсекретной директивой № 21 он приказывает военачальникам к следующему лету начать подготовку «молниеносной войны» против Советского Союза. По плану «Барбаросса» (название по имени германского короля, позднее императора «Священной Римской империи» Фридриха I Барбароссы) победа над сталинской Россией должна была занять не более четырех месяцев или меньше. Для этого требовалось не менее трех миллионов солдат, 3400 танков, около 3000 самолетов.
Сталину наверняка это было известно, но он даже не реагировал на полеты самолетов-разведчиков нацистской Германии над советской территорией и слушать не желал донесения своих агентов в Берлине о замыслах Гитлера, пренебрег предупреждениями премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля об опасности, считая это капиталистической уловкой.
Близорукость Иосифа Сталина очевидна! Около двух часов пополуночи 22 июня 1941 года товарный состав, груженный советским зерном, пересек границу, направляясь в Германию. А через час и 15 минут Гитлер приказал своим войскам перейти границу и форсированным маршем двинуться на Москву. Пакт о ненападении-дружбе продержался 22 месяца. К 3 июля немецкие войска продвинулись в глубь советской территории более чем на 500 километров, т.е. за одни сутки более 50 километров, разгромив наши армии и взяв в плен около 500 тысяч советских солдат и офицеров. В этот день Сталин-вождь впервые за долгие годы диктаторства обратился к народу, призвав соотечественников, «братьев и сестер», защитить Родину.
Что же произошло в первый «вероломный» день войны? Приведу слова начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковника Ф. Гальдера: «Наступление германских войск застало противника врасплох… Охрана самой границы была слабой».
Да, это правда, хотя мы кичились «непобедимостью». В январе 1941 года начальник Генерального штаба на совещании Политбюро ЦК ВКП(б) и высшего командного состава Красной Армии заявил: «Мы исходим из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии и что во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию. В обороне же одна наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника. В наступлении полторы наши дивизии преодолеют оборону дивизии противника…».
Безответственно и – бездарно! Однако ему аплодировал Иосиф-вождь, улыбаясь и неторопливо набивая трубку табаком.
Это и определило нашу оборонительную доктрину начала 40-х годов, за что десятками миллионов павших расплатилось мое поколение.
В первый же день войны, 22 июня 1941 года, только войска Западного Особого военного округа потеряли 738 самолетов, из них 528 – на аэродромах. А всего за этот день – свыше 1200.
На фронтах царили полная неразбериха, хаос. Для Сталина, «земного бога», это была катастрофа – для человека, который верил в свою исключительность, прозорливость, в свое особое предназначение. Так называемого «величия духа» он не проявил. Этого не скажешь о советском народе: он стойко выдержал надвинувшийся трагический момент. Вождя было не узнать.
Позже, 2 июля 1957 года, маршал К.С. Москаленко на собрании партактива Министерства обороны описал еще один позорный эпизод, связанный с нашими бывшими вершителями судеб. Как он утверждал, в июле 1941 года Сталин, Берия и Молотов обсуждали вопрос о капитуляции Советского Союза перед фашистской Германией: чтобы сохранить мир – отдать Гитлеру Прибалтику, Молдавию, часть Украины и Белоруссии. Молотов просил болгарского посла Ивана Стаменова связаться с германским верховным правителем по этому вопросу. Однако посол оказался выше советских «вождей», заявив, что Гитлер никогда не победит русских: «если вы отступите хоть до Урала, то все равно победите…», отказался быть посредником в этом неблаговидном деле.
Описанное мною вряд ли можно было прочесть в СМИ в советское время: правда была за семью печатями.
В конце октября сорок четвертого я прочел, находясь в освобожденном особняке Восточной Пруссии, книгу Адольфа Гитлера «Моя борьба», изданную в 1925 году. Содержание – убийственное – мировое господство, порабощение народов. И я понял: оба так называемых вершителя судеб народов планеты — родственные души: в обеих империях многое поразительно совпадает! Попалась нам в руки и газета «Империя» – изобилие лозунгов в честь фюрера. Самый распространенный – «Все ради нашего фюрера Адольфа Гитлера!» Неправда ли, родственен нашему «Слава Сталину!»? Вся система воспитания в нацистской Германии проводилась в соответствии с национал-социалистической идеологией, и вся власть – политическая, правовая, экономическая – принадлежала фюреру, пришедшему к диктаторству 30 января 1933 года.
То же у нас – Сталину, преемнику Ульянова-Ленина. Там руководящая и направляющая сила принадлежала единственной партии – партии Гитлера, у нас – партии Ленина-Сталина. Демонстративные, балаганные функции пресловутого парламента рейхстага ничуть не отличаются от таких же функций нашего в то время Верховного Совета. По сути, эта верховная власть в нацистской Германии и в коммунистическом Советском Союзе никакой власти не имела. У них – террор против коммунистов, оппонентов Гитлера, к примеру – Грегор Штрассер и ему подобные, против евреев (убийственная ночь – «ночь длинных ножей»); у нас – против неугодных большевизму. На одной из страниц немецкой газеты напечатано крупным шрифтом «Постановление против вредителей народа» от 5 сентября 1939 года. Содержание пестрит едкими словами в адрес «подстрекателей», «двурушников», «террористов», «поджигателей». Имеется в виду поджог рейхстага; обвинен голландский коммунист Ван дер Люббе, но на самом деле поджог совершил Геринг. «Я единственный, кто знает правду о рейхстаге, потому что его поджег я», – хвастался он на вечере в честь Гитлера в 1942 году. Везде – «враги» – и у них, и у нас, – кто противится «руководящей и направляющей».
Или, к примеру, возьмем «Декрет о защите нации и государства» Геринга, министра внутренних дел, ограничивающий свободу личности, свободу слова, включая свободу прессы, а также права на свободу собрания и объединения, все -против коммунистических актов насилия. А у нас была ли свобода слова? Нет! Даже в шутку, случайно произнесенное слово, не угодное партии большевиков, каралось беспощадно.
Гитлер, как известно, бредил о «мировом господстве». А Ленин? Тот же бред: «Грядет основание международной советской республики». Иными словами – мировое господство коммунистического, антинародного режима.
В одной из бесед, помещенной в названной мною газете, Гитлер пооткровенничал, что после победы над Россией, именно Россией, не Советским Союзом, управление этой страной доверил бы в качестве наместника Сталину, так как он, русско-грузинский вождь, знает лучше, чем кто другой, как надо обращаться с русскими; хвалит палача страны за его твердость «чистки» Генерального штаба Красной Армии, за расстрел видных военных деятелей, в том числе Тухачевского, любимца Ленина (сей бывший дворянин в эпоху так называемой продразверстки разбомбил по приказу своего вождя одно из сел Тамбовской губернии, крестьяне которого наотрез отказались сдавать хлеб), маршала Блюхера, командующего Дальневосточным военным округом, считал его человеком «гениального ума», своим единомышленником. Читал я также книгу Альфреда Розенберга (с июля 1941 года – министр по делам оккупированных восточных территорий), дневник его. Вот, например, его запись от 5 сентября 1939 года (передаю содержание) – о приезде в Россию фон Риббентропа: «имперский министр иностранных дел весьма тепло принят Сталиным. На шикарном приеме Иосиф-вождь провозглашает здравицу в честь руководителей Третьего рейха – Гитлера, Гиммлера как «гарантов порядка» (разумеется, эта здравица была под строжайшим секретом: боже упаси знать соотечественникам!) и в знак лояльности (а как иначе? ведь единомышленников!) выдворяет из страны немецких коммунистов-эмигрантов на растерзание гестапо. Что ни говори – родственные души: Гитлер -фанатик и Сталин – беспринципный циник! И тем не менее даже в наше непредсказуемое время многие зюгановцы на митингах и собраниях поклоняются своему богу – Сталину, не ведая (понарошку, что ли?), что его руки, руки палача, обагрены кровью десятков миллионов ни в чем не повинных людей! Только в годы повальных репрессий 1937-1938 годов этот «вождь» лично подписал 366 списков на расстрел 44 400 человек. А сколько сгноил в своих Гулагах!!
Только за период Великой Отечественной – свыше 800 тысяч! А в послевоенный период? Только Богу угодно знать. Из более чем 5 миллионов человек, попавших по различным причинам в немецкий плен (ни в какой другой войне за всю историю человечества не было столько пленных), часть вернувшихся на Родину не обрела спокойной жизни: они, по воле «гения», признаны «предателями», а «предателям» одна дорога – в иной мир.
А сколько погибло в боях Великой Отечественной, обвиненных за различные «преступления»! В октябре 43-го, например, пришлось мне побеседовать со штрафником (его рота занимала плацдарм за рекой Проня). Я, извинившись, поинтересовался, мол, за какую такую «провинность» удосужился он быть в ней. Последовал весьма лаконичный ответ: «Язык мой – враг мой». За такую же «провинность» и те, более двухсот, которым уготовано искупить свою «вину» перед Родиной. Но была ли она, эта вина? Была ли? Их послали на прорыв неприятельской обороны после жиденькой артподготовки и без броневой поддержки – на верную гибель. Наша рота 451 -го стрелкового полка двинулась вслед… Что мы увидели? Рукотворный посев трупов в серых шинелях и – о ужас! – в простом гражданском одеянии! На нейтралке, у самых траншей немцев. Мы шли буквально по телам несчастных, искупивших смертью свою «вину»…
А сколько же всего ушло человеческих жизней в этой мясорубке?! Никто этого не скажет. При Сталине – 8 миллионов, чуть позже – 10, затем – 19, а теперь (можно ли поверить?) 27 миллионов. Правда в том, что мое поколение погибло всё. И часто НИ ЗА ЧТО!
Приказ на войне не обсуждается, а беспрекословно выполняется. А он, к примеру, такой: «Взять неприятельскую высотку любой ценой!» И эта «любая цена!» оплачивалась ротой, батальоном и, нередко, полком. С нами, простыми солдатами и офицерами небольшого ранга, не считались: мы для политруков и комиссаров были… «пушечным мясом».
Приведу примеры (они массовые!).
Февраль 43-го. Командованию 1287-го стрелкового полка 110-й стрелковой дивизии Западного фронта пришла «стратегическая» мысль – «прощупать» силы врага на оборонительном участке сожженной деревни Передел (Темкинский район Смоленской области) путем разведки боем. Я тогда командовал взводом. Мороз сибирский, и, разумеется, дали нам по 100 граммов. Для смелости. После небольшой артобработки неприятельской обороны, без (глупо в высшей степени) броневого сопровождения, мы двинулись… Немец не дурак, он хорошо усвоил нашу авантюру. Нейтралка была усеяна трупами. Отступили… Я был тяжело ранен. Весь световой день провалялся в снежной воронке, истекая кровью (прострелено правое легкое).
Еще одна авантюра, ниспосланная «стратегами», как надо пополнять потери «пушечным мясом». Конец августа 44-го года. Я со своим пулемутным взводом (850-й стрелковый полк 277-й дивизии 3-го Белорусского фронта) держу оборону на подступах к границе с Восточной Пруссией. Немец – рукой подать, иногда даже слышны их разговоры. И вот в один из погожих солнечных дней пожаловал на мой участок комполка Морозов с двадцатью тремя солдатами – с целью взять «языка». Разул (чтобы, значит, без шума, что ли?) и пустил «рысью», прежде дав мне указание, определив сектор, строчить из всех пулеметов по вражеским брустверам, то есть противопоставил себя искусству, превратив свое право в большое беззаконие. «Язык», конечно, не взят, все посланные от «имени Родины», кроме троих, погибли, не добежав до окопов. По окончании авантюры мы подверглись массированной обработке. Потери неисчислимые. Я был ранен в правое плечо. Через пару деньков трупы разложились: немец не позволял убрать их.
Я привел пару позорящих нас эпизодов как пример «победить любой ценой».
Мы-то победили, изгнали с нашей земли врага, но не уменьем, а количеством павших героев – в 17 раз больше, чем у гитлеровцев у нас и в Польше (2,5 млн).
Мы гордимся победой… Со слезами на глазах. И как победители живем во много раз беднее побежденной страны, разоренной репарацией.
Я говорю о простом народе-труженике, об участниках этой кровавой войны, об инвалидах, которые стали, по сути, людьми второго сорта, обузой для нашего правительства. Заслужили ли они такую «счастливую» жизнь, должное внимание, – они, спасшие Родину от порабощения, давшие жизнь многим поколениям? Неужели они лишены права, как герои, прожить достойно до конца своих дней? Неужели?
Мои частые размышления о боевых действиях, – удачных и авантюрных, – не мимолетная забава, а неистощимая боль в душе. Правду нельзя похоронить: она учит нас праведной жизни, а чтобы жить, необходимо большое мужество, бесконечное совершенствование.
В. СОЛОМКО
(Из книги «Дух отваги и благородства», 2006г.)