Житель города Южи Владимир Борисович Ковальков узнал об аварии на Чернобыльской АЭС, произошедшей 30 лет назад, по телевизору: говорили о “незначительных сбоях” в работе АЭС. Он и представить не мог, что спустя год после аварии окажется в эпицентре событий.
Повестка из военкомата пришла в августе 1987 года. В то время В.Б. Ковальков работал на Южской прядильно-ткацкой фабрике в должности помощника мастера. На тот момент ему было 32 года.
О том, что он и еще двое земляков – В. Секерин и Б. Гунаев (к сожалению, их уже нет в живых) едут в Чернобыль, узнали позднее, когда прибыли в пункт сбора облвоенкомата.
В полевых условиях, то есть в палатках, размещалось более тысячи ликвидаторов.
Владимир и его товарищ Б. Гунаев были направлены в один взвод. На следующий день ему довелось увидеть станцию своими глазами.
– Запомнилось огромное количество техники: грузовые машины, экскаваторы, тракторы, – рассказывает В. Ковальков, – в небе кружили вертолеты. Много людей, которые выполняли самую различную работу. Все это напоминало муравейник: каждый знал свое дело и четко его выполнял. Нашей задачей было засыпать грунт, щебень, песок, заливали свинец, укладывали асфальт и бетон, делали другую работу.
Работали вблизи аварийного 4-го реактора. Работы по его захоронению были близки к завершению. Дозиметристы замеряли уровень радиации, исходя из этого определяли время работы на объекте, в основном выходило по 3-4 часа. Был случай, когда и вовсе пришлось за смену отработать две минуты в помещении станции. Из всех средств защиты – одноразовый “лепесток”. Для чего нужно было делать ту или иную работу, никто не спрашивал, просто выполняли поставленные перед нами задачи. И так на протяжении 42 дней.
По окончании смены делали контрольный замер и – в бункер, затем мыться и переодеваться. На станцию добирались сначала в обычных грузовиках до того места, где заканчивалась “чистая зона”, дальше следовать на “чистой” машине было запрещено, пересаживались на “грязную” машину и въезжали в 30-километровую зону. Путь лежал мимо населенных пунктов, которые бульдозеры сравнивали с землей. Картина, мягко говоря, была грустная.
– Помню, приходилось в пункте смены ждать машины, которые должны нас были привезти в лагерь, – продолжает Владимир, – обычно это было за пределами зоны отчуждения, в заброшенной деревне. Чтобы скоротать время, мы с ребятами ходили по территории. От увиденного становилось жутковато: везде пусто, тишина, калитки открытые, все брошено, как будто конец света настал. Запомнились невероятных размеров фрукты, которые выросли в садах. Некоторые “смельчаки” собирали их и съедали. Об опасности тогда не думали.
Как и многим, Владимиру Борисовичу запомнился “рыжий” лес. Так ликвидаторы окрестили сосновый бор, росший неподалеку от станции и принявший на себя огромное количество радиоактивной пыли.
Через 42 дня, набрав предельную дозу радиации, Владимир и другие ликвидаторы вернулись в родные края.
М. Колмыкова