(Продолжение. Начало в №№ 17, 19-20, 23, 25, 27, 34, 38, 46, 50, 61, 62, 68, 81, 83, 85, 91, 97, 5, 9, 13, 15, 19, 21, 23, 25, 28, 31, 32-33, 41, 60, 64, 68-69, 74).
В 1976г. в московском институте “Гипрогор” был разработан генеральный план застройки Палеха, в котором ставилась задача решить градостроительные проблемы, возникшие у посёлка с населением 5000 человек в связи с ростом производства лаковой живописи и развитием туризма. Основными градообразующими осями этого плана по- прежнему являются речка Палешка и бывшие тракты (Шуйский, Южский, Нижегородский). Однако вытянувшийся почти на три километра вдоль реки посёлок во многом утратил органичную связь с природным окружением. От исторической застройки отступили поля; одноэтажные дома сельского типа, дворы с садами и огородами растянули Палех и уничтожили свойственную ему ранее компактность объёмно-пространственной структуры. Тем не менее концепция развития Палеха направлена на сохранение и бережное воссоздание характерных черт этого села.
Палех нередко поминают в своих произведениях русские писатели, вышеупомянутый Н.Лесков в своём произведении “Запечатленный ангел” в частности пишет:
“…А мы отвечаем:
“Потому, мол, сударь, что нам прежде всего надо иметь на подмен икону такую, чтоб она как две капли воды на настоящую походила, а таковых мастеров здесь нет да и нигде вблизи не отыщется”.
“Пустяки, – говорит, – я сам из города художника привезу; он не только копии, а и портреты великолепно пишет”.
“Нет-с, – отвечаем, – вы этого не извольте делать, потому что, во-первых, через этого светского художника может ненадлежащая молва пойти, а во-вторых, живописец такого дела исполнить не может”.
Англичанин не верит, а я выступил и разъясняю ему всю разницу: что ноне, мол, у светских художников не то искусство: у них краски масляные, а там вапы на яйце растворенные и нежные, в живописи письмо мазаное, чтобы только на даль натурально показывало, а тут письмо плавкое и на самую близь явственно; да и светскому художнику, говорю, и в переводе самого рисунка не потрафить, потому что они изучены представлять то, что в теле земного, животолюбивого человека содержится, а в священной русской иконописи изображается тип лица небожительный, насчет коего материальный человек даже истового воображения иметь не может.
Он этим заинтересовался и спрашивает:
“А где же, – говорит, – есть такие мастера, что еще этот особенный тип понимают?”
“Очень, – докладываю, – они нынче редки (да и в то время они совсем жили под строгим сокрытием). Есть, – говорю, – в слободе Мстере один мастер Хохлов, да уже он человек очень древних лет, его в дальний путь везти нельзя; а в Палихове есть два человека, так те тоже вряд ли поедут, да и к тому же, – говорю, – нам ни мстерские, ни палиховские мастера и не годятся”.
“Это опять почему?” – пытает.
“А потому, – ответствую, – что у них пошиб не тот: у мстерских рисуночек головастенек и письмо мутно, а у палиховских тон бирюзист, все голубинкой отдает”.”…
Мы покидаем Палех, и наш автобус выезжает на его окраину, здесь рядом с городским кладбищем, справа от дороги на Южу в недавние времена был построен деревянный храм в древнерусском стиле.
За окнами нашего автобуса проплывают родные сердцу пейзажи, лесные опушки, поля, перелески, мы всё ближе к границе Палехского и Южского районов. Слева от шоссе расположились дома деревни Хрулёво, чуть дальше от Хрулёва расположилась деревня с интересным названием Выставка. А рядом с ней находится вышеупомянутая деревня с пугающим названием Смертино, можно предположить, что название её произошло либо в страшные годы татаро-монгольского нашествия, но вероятнее всего в годы польско-литовской оккупации. Но возможно, деревню назвали так после одной из страшных эпидемий чумы или холеры, которые довольно часто в старину посещали эти места.
А справа от шоссе Палех-Южа, на взгорке близ друг друга раскинулись деревня Костюхино, родина моей бабушки Майковой (Малинкиной) Александры Дмитриевны и село Тименка.
В Тименке до наших дней сохранилась церковь Казанской иконы Божией Матери, поставлена она в центре села на возвышенном месте. Выстроена из кирпича в 1795- 1806гг. на месте прежней деревянной церкви 17 в. во имя св. Анны Пророчицы.
Храм представляет собой один из часто встречающихся в этом районе вариантов пятиглавой сельской церкви с упрощённой трактовкой форм классицизма при сохранении элементов барокко.
В настоящее время колокольня и одна из глав утрачены. Храм был закрыт решением Ивановского облисполкома от 15 августа 1940 года. И использовался для хозяйственных нужд колхоза как склад.
Первое после закрытия храма богослужение состоялось на Пасху в 2002 году.
Впервые деревня (сельцо) Тименка упоминается в исторических документах под 1678 годом, когда оно принадлежало Г.Б. Кайсарову.
В “Историко-статистическом описании церквей и приходов Владимирской губернии” о Тименке говорится следующее. Село Тименка находится в 62 верстах от уездного города и в 120 от губернского.
В переписных книгах 1678 года за Гавриилом Борисовичем Кайсаровым значится деревня, что было село Тименка. Эта отметка показывает, что в то время в Тименке церкви ещё не было. Когда она была в первый раз построена, сведений о том не сохранилось. Из храмозданной грамоты, данной епископом Владимирским Виктором в 1795 году, видно, что в то время здесь была ветхая деревянная церковь во имя св. Анны Пророчицы.
Вместо этой ветхой деревянной церкви в 1795- 1806 гг. построен в Тименках каменный храм, существующий здесь и в настоящее время. Престолов в этом храме четыре: в холодном – в честь Казанской иконы Божией Матери, св. Николая Чудотворца и св. Анны Пророчицы, в трапезе тёплой в честь великомученика Георгия Победоносца.
Утварью, ризницей, св. иконами и богослужебными книгами церковь снабжена достаточно. Из св. икон особенно чтима прихожанами древняя икона св. Анны Пророчицы из прежней деревянной церкви. Ценностью украшений отличаются ризы на иконах Казанской и Смоленской Божией Матери и серебряное, с золочёнными украшениями паникадило. Ризница довольно богатая. Причта по штату в приходе положено – священник и псаломщик. На содержание их, получается, от служб и требоисправлений, хлебного сбора и земли до 430 руб. в год. Для священника дом церковный, а у псаломщика собственный на церковной земле.
Приход состоит из села Тименки и деревень: Сукова (1 верста от церкви), Костюхина (1 вер), Бурдинки (1/2 версты), Медвежья (4 вер.), и Новосёлок (3 вер.). В коих по клировым ведомостям числится 503 души муж. пола и 504 женского.
В селе Тименка имеется земская народная школа; учащихся в 1897 году было 50.
С селом Тименка связана судьба академика живописи Николая Николаевича Харламова. Вот что пишет о Н.Н. Харламове В. И. Баделин: “Долгие годы юдоль к Николаю Николаевичу Харламову благоволила. Из семьи священника – родился 19 февраля 1863 года в селе Веретеве Ковровского уезда – он в 11 лет был зачислен во Владимирское духовное училище, после его окончания учился в местной семинарии, а затем поступил в петербургскую Академию художеств. Еще будучи студентом, в 20-летнем возрасте, удостоился золотой медали Лебрен за этюд женской головки. После завершения академии в 1892 году сразу по двум отделениям – историко-жанровому и портретному – был назначен заведующим иконописной школой в селе Холуе (существовала в конце 19 – начале 20 века).
Религиозная монументальная живопись в дореволюционный период была для Харламова основной темой. С учениками он расписывал стены Никольской церкви в Тейкове, оформлял мозаикой стены (царский заказ) церкви Спас – на-крови (на месте трагической гибели императора Александра Второго), приглашался для иконописания и оформления православных храмов в Австрию и Польшу. В 1910 году за картину “Тайная вечеря” для главного Варшавского православного собора (взорванного поляками после большевистской революции в России) ему было присвоено звание академика живописи.
При советской власти Николай Николаевич Харламов в течение нескольких лет работал в Вязниках. Вначале был заведующим подотдела искусств уездного отдела народного образования, а потом – первым директором местного музея., где по настоящее время в фойе висит фотография художника: пожилой мужчина в круглых старомодных очках, скуластое, как у Рериха, лицо: коротко стриженые седые волосы; бородка клином.
В Вязниках Харламов написал портрет Н.Н. Заколпского – местного учителя истории. Работа имела успех у зрителей.
С середины 20-х годов Н.Н. Харламов перебирается на постоянное жительство в свой дом, в село Тименка под Палехом. Ещё в конце прошлого века, получая богатые заказы, Харламов построил здесь по собственному проекту отличный особняк с мастерской и хозяйственными постройками, разбил парк по соседству. На личные же деньги открыл художник в селе Тименка школу, в которой долгие годы (до и после революции) преподавала сестра художника, Мария Николаевна, удостоенная звания “Заслуженный художник РСФСР”.
В тименковский поздний период жизни Н.Н. Харламов создал целую галерею портретов большевиков: Ленина, Калинина, Фрунзе, ивановских и шуйских партийных деятелей – всего около 80 портретов. Писал академик с натуры и живописцев из Палеха. В Ивановском областном краеведческом музее ещё недавно в одном из залов был установлен групповой портрет в рост основоположников современного палехского искусства кисти Харламова…
Предчувствуя свою скорую кончину (1935г.), Харламов предложил отдать свой дом в Тименке Ивановскому отделению Союза писателей. По невыясненной причине писатели отказались от подарка. А жаль: эстетическую и художественную ценность представляли не только особняк, картины, иконы художника, но и уникальная коллекция полотен, которую собрал Николай Николаевич. Начиная с Репина, с которым был дружен Харламов, все более или менее значительные собратья по кисти, по сообщению В.Т. Котова, конца 19 века были представлены в ней, а знаменитый исторический живописец Рябушкин завещал весь свой архив, эскизы и этюды Николаю Николаевичу. Где сегодня все эти богатства? В Ивановском областном художественном музее не знают. В краеведческом тоже. В управлении ФСБ – вообще не слышали.
Расхищение сокровищ Харламова началось вскоре после его смерти. Жену художника Марию Дмитриевну (р. 1880г.) в 37-м расстрельном году обвинили в шпионаже. Сделать это людям из НКВД было тем более легче, что вторую спутницу своей жизни (первая умерла) Харламов встретил в Польше, в то время, когда работал над “Тайной вечерей”, и была она дочерью польского генерала (на русской службе).
Конфисковали весьма своеобразно. Местный житель рассказывал В. Т. Котову, что палехской милиции поручили вывезти иконы из харламовского дома и уничтожить их. Что-то уничтожили, что-то пустили под настил в конюшню. А часть икон удалось спасти. Они хранились в семье рассказчика, а потом увезены были в Нижний Новгород. Иконописными же рисунками академика были оклеены стены под обоями в местном отделении милиции.
Оголённый дом в Тименке в дальнейшем был отдан в пользование детям. В частности, в годы Великой Отечественной войны в него были завезены ребята из блокадного Ленинграда.
Тамара Михайловна Сёмина, прожившая пять лет в детском доме в Тименке после эвакуации из Ленинграда в 1943г., рассказала, что дом, в котором их поселили, напоминал сказочный терем – думали, бывшая барская усадьба. В доме были красивые винтовые лестницы, уютные комнаты с большими окнами. Однако ни она и никто из её подруг никогда не видели на стенах дома каких-либо картин, дорогой старинной мебели…
Большинство из ленинградских детей после окончания войны уехали с родителями в родной город, но за некоторыми приехать было некому, и в последующие годы в Тименке сохранялся детский дом. По неосторожности кого-то из малолеток бывший дом Харламова летом 1956 года сгорел.
В. КОПРОВ
(Продолжение следует)