(Окончание. Начало в №№78, 80, 82, 84 ).
Далее С.В. Комаров пишет в своих воспоминаниях: «…Хотелось бы обратиться к такой теме, очень популярной, как пьянство. Ни одного запойного пьяницы в деревне не было, это главное. Но выпивали практически все, начиная с подростков. Водка тогда была дорогой (21 р. 20 коп.), не по карману. Поэтому предпочитали заменители. Это чаще всего была брага, редко настойки на ягодах, но их было мало (терновник в основном). Так, Михаил Козлов делал своеобразную бражку, добавляя дрожжей, она долго «ходила», пока ядра не перетрутся, он не трогал. А дрожжи были в городе, дорогие по цене, да и редко где найдёшь…
Особо запомнился случай изготовления «своего» Сергеем Замыцким. На свою свадьбу (23 февраля 1953 г.) он заказал сделать новый дубовый бочонок (высотой 80 см.). Приготовил «раствор» и закупорил бочонок. Затем поставил на печку. Через некоторое время бочонок стал вертеться и не только «плашмя», но и «через себя», то есть становился вертикально и продолжал вертеться уже стоя! По совету «знатоков» бочонок припёрли колом к потолочной половице. Через некоторое время он выдрал «потолочину» и пришлось его с печки убрать. Вскоре решили попробовать – что же получилось? Позвали Фёдора Верина, мужчину, «крепко держащего»…
Выпив 200-граммовый стакан, он дошёл только до двери (метров 5-7 от стола), затем лёг и проспал полдня!
Тёмно-коричневую жидкость выпили на свадьбе всю, но, к счастью, никаких дурных последствий не было, а веселье было!
Брагу пили, а вот самогоноварение преследовалось строго. В бражку добавляли хмель, который рос в округе в изобилии.
Как говорилось выше, были и «крепкодержащие». Так, рассказывали о трёх мужиках, которые на Пасху осушили четверть водки за одно утро, пока бабы были в Холуе, на богослужении.
Но были и «некрепкодержащие», так, в деревне Тараканово на Троицу в местном пруду (заброшенном) плавал брассом один из бывших матросов в лучшем своём костюме.
Обычно осенью, по окончании сельхозработ, в колхозе, в каждой деревне отдельно, проводился так называемый «колхозный праздник», и все желающие колхозники спешили на этот праздник со своим вином. Женщины с четвёрткой (чекушкой), а мужчины с бутылкой (поллитровкой).
Иногда, но редко, вино покупал колхоз.
Всё-таки деревня раньше жила веселее, так как народу было гораздо больше, были гармонисты, певцы и танцоры. Чуть ли не каждый мог спеть частушку и сплясать.
Было веселье, песни и пляски допоздна…
Были и драки, не без этого…
Дрались палками, кольями, цепями, особо велосипедными, разными тростями. Но гораздо чаще использовались «свинчатки» (самодельные кастеты), которые надевались на кисть руки. Отливались из свинца, иногда с зубцами. Ножи пускали в ход редко, в основном это было делом парней из близлежащего Савинского района.
В 1957г. в Петров день в деревне впервые прозвучали выстрелы из револьвера. Стрелял Адольф Страхов из Суземья, за что сидел в тюрьме. К счастью, это была последняя многочисленная драка в деревне. Потом всё утихло, в 50-60-е годы стали направлять на праздники милиционеров, да и население уменьшилось. Не стало и «посещений» гулянок в соседнем районе. А раньше предпочитали схватки «на любака», т.е. на желающего, это фактически были поединки, один на один. А не орда на орду, толпой из одного района на другую ватагу соседнего района. Дикость постепенно изжили.
Как в любой другой местности, были и специфические слова и выражения, имеющие соответствующее значение. Наряду с устаревшими и уходящими из обихода словами (сундук, чулан, полати, зыбка, горка, полукомодник, перина, подтопок, божница, печурка и многие другие) мои земляки и соседи употребляли и свои специфические слова и выражения. Например: «горнушка»- небольшое углубление в полкирпича (кирпич в длину) в кладке печи, употреблялось для сушки варежек, рукавиц; «Голбец» – деревянная пристройка к печке, использовался как для подъёма на лежанку печи, так и для лежания собственно на «голбце». У «голбца» была дверка, в которую загоняли мелкий домашний скот – ягнят, например, зимой. Но мог он использоваться и как небольшая кладовка.
Было и такое слово – «грубка», небольшая печка, дополнительно к русской печи.
«Подловка»- чердак, помещение под крышей дома.
«Куженька» – разновидность ватрушки, отчего и появилось название для отличия, диаметром куженька была 20 и более сантиметров, как позволяла сковорода или противень, со слоем творога или какой другой начинки, толщиной в палец и более.
Слова эти в ближайшей округе были знакомы, а потому понятны.
В жизни случилось встретиться с другими местными словами и не понимать их, хотя сказаны они были по-русски и русскими людьми.
Так, в августе 1953 года был такой случай. В Курск для поступления в суворовское училище приехали 12 кандидатов из Ивановской области, то есть полная футбольная команда.
Ивановская футбольная команда «Красное знамя» была широко известна в стране. Из Украины приехало много. Договорились о проведении футбольного матча Украина-Иваново. Во время игры, мне, защитнику, крикнул полузащитник (потом я узнал – Фёдор Пискунов из Шилекши Вичугского района, стал он мне впоследствии лучшим другом): «Пуляй, шпендик!».
Я ничего не понял, встал и спросил его: «Что? Что ты сказал?». Это стоило нам гола в ворота! А означало это «Пасуй, малыш!». Потом долго смеялись, ведь я был выше его ростом.
О школе
Начальных школ было поблизости две. В деревнях Тараканово и Максимово. Располагались в деревянных домах. В Максимове школа стояла на северном ряду домов, близко от восточного её окончания, дом учительницы стоял рядом (между школой и домом Хаминых). Были две классные комнаты светлые (окна были большие и с южной стороны), тёмный коридор за левым классом, а за правым – квартирка учительницы – Веры Александровны Волковой (Бураковой), вторая учительница, Нина Фёдоровна Железнова, затем Корнилова, родная сестра Бориса Фёдоровича, по профессии агронома, работавшего то председателем колхоза, то в райсельхозуправлении.
В конце 40-х, начале 50-х годов в школе было больше 40 учеников. Учителя вели попеременно 1-3-й и 2-4-й классы в своих помещениях.
После окончания начальной школы шли учиться в семилетку (в Суземье) и среднюю (в Хотимле) хотя и не все, так как обязательным было лишь начальное образование. Часто ученики оставались на второй и больший год в одном классе. Принимали с 7 лет, но иногда и меньше (6-ти с лишним). Поэтому в классе одновременно учились разновозрастные ученики.
Так, я в 4-м классе учился вместе с Владимиром Журавлёвым, Вадимом Виноградовым (оба 1940 г.р.), соседкой Ниной Романовой (1941 г.р.), которые пошли в школу на год раньше меня. А в 3-м классе сидел за одной партой с Олегом Евдокимовым (из Емельянова, 1935 г.р.). Он был старше меня на 6 лет в 3-м классе и опять остался в нём. Он весной и осенью пас скотину в колхозе и потому не кончал учёбу. Хорошо успевающих было мало. Похвальную грамоту за 4-й класс получили только я вместе с Валей Тюриной (из Емельянова, потом семья жила в Изотине).
У нас была великолепная учительница! Недаром она была награждена медалью (вот только не помню точно «За доблестный труд» или «За трудовое отличие»). Но главное, была награждена орденом Ленина. Это была высшая награда страны. Немногие учителя, да и жители района имели такие награды! А в Хотимльском сельсовете имел такой орден великолепный председатель Яков Васильевич Загромов.
Но дело даже не в наградах. А в том, что она «вкладывала» знания! Я успешно сдал письменные экзамены по русскому языку и математике, на экзаменах были незнакомые мне учителя в Таракановской школе (по окончании начальной). Также на письменных экзаменах в Иванове при направлении в суворовское училище в 1953г. Потом, начиная с первой четверти в училище и до последнего года обучения, учился на «4» и «5», последний год не в счёт, так как был конфликт с математиком Давидом Моисеевичем Соловьёвым, да казус при вступлении в училище во время экзамена по русскому языку. Накануне экзамена нам, ивановским, закапали лекарства в глаза для их проверки. В результате я даже строчек не видел, писал наискосок, не хватило на диктант не только листов, но даже целой тетради!
Когда на комиссии встал вопрос, принимать в училище или нет, то были голоса: «Зачем брать двоечника?». Но взял слово старший преподаватель училища по русскому языку и литературе подполковник Кузнецов, показал мою похвальную грамоту за 4-й класс и мою тетрадь с экзамена, был общий хохот от увиденного, и комиссия согласилась с Кузнецовым.
В середине 40-х годов в колхозе была деревня Круглово (колхоз состоял из одной деревни), потом из двух деревень – Круглово и Максимово с 1948г. С 1949 года из четырёх деревень – Круглово, Максимово, Федьково и Тараканово. С 1953 года вошли в колхоз им. М.В. Фрунзе (вместе с Хотимлем), был организован детсад, и утром детишки с бутылкой молока (таково было условие) шли до послеобеденной поры в этот детсад. А с 1950 года заботами заведующей начальной школой Волковой (Бураковой) Веры Александровны все ученики школы стали получать новогодние подарки (от колхоза). Пусть это были тогдашние пряники (их не укусишь), залежалое печенье и слипшиеся «подушечки», но они были вкуснее современных «сникерсов», и их мы ели по дороге домой, в сильную пургу, взявшись за руки, остановившись, с огромной охотой. И вообще пища была простой, но экологически чистой, без химикатов, усилителей вкуса и ароматизаторов и красителей. Пища была здоровой. Намного проще была и одежда, преобладали ситец и сукно. Мать-портниха сшила мне сумку-портфель из подручных материалов, но это не помешало мне закончить начальную школу с похвальной грамотой, чего желательно было бы современным школьникам с дорогими ёмкостями для учебников.
Передвигались в те времена в основном пешком. А на дальние расстояния на лошадях, но это было тоже медленно. Так, например, до Южи, на базар ехали целую ночь.
Большим везением была езда на грузовых попутных машинах, как правило, в кузове».
Такую езду застал и я в 1960-е годы. Иногда приходилось около 5 км от Преображенского до д. Домнино зимой идти пешком по сугробам. Так как автобус от Южи мог доехать из-за снегопада только до Преображенского. А от Домнина до Южи часто приходилось ехать в кузове грузовика, в основном ГАЗ-51. (коментарий В. Копрова).
Счастьем было попасть в кабину и ехать рядом с шофёром, особенно зимой.
«Мне повезло (вспоминает С.В. Комаров), так как в Юже жили три мои родные тётки и семь двоюродных братьев. Они иногда приезжали в гости. А в 1947 году я впервые попал в город Южу. Чем удивил, обрадовал тогдашний город?
Впервые попробовал мороженое (тогда молочное), газировку (крем-сода и крюшон), любимую пастилу. Удивило большое количество людей, сначала поразило, что никто не здоровается. Заметил следующие места скопления людей. Это клуб и парк, два базара и стадион. Удивило обилие чайных (вид столовых). Хорошо помнятся три из них, на «маленьком базаре», напротив современного 80-квартирного дома по ул. Арсеньевке и около фабрики, причём в них всегда было многолюдно.
Как и вечером в клубе, и на танцах в парке. Причём вход в парк был по западной стене клуба. От входа шла аллея, в конце которой стояла трёхметровая статуя Сталина с вытянутой вперёд рукой. А за его спиной располагался ряд больших портретов вождей рангом поменьше – Молотов, Ворошилов, Калинин, Андреев и другие.
Радио и музыка звучали в парке днём и вечером. Люди приходили погулять и отдохнуть после рабочей недели.
Популярен в Юже был и футбол, славилась местная команда «Красное знамя».
На встречу с ней приезжали команды из других районов. Зрителей на трибунах было всегда много, в кассе была очередь. Одним из игроков был кавалер ордена Славы 3-х степеней Константин Иванов.
В Юже, наряду с парком и стадионом, жители часто посещали два базара, где можно было всегда купить в нужном количестве свежие продукты, как теперь говорят, «экологически чистые».
«Маленький базар» был на месте современного, недалеко от него были чайная и скотный двор. На скотном дворе были лошади и быки, которые развозили на телегах и санях хлеб, продукты и другие товары по торговым точкам города. Среди быков были и с кругловской фермы, звали их Володя и Крепыш. Ранее они зычно рыкали из стада, иногда пугали людей схватками между собой, а теперь смирно тянули поклажу».
Город Южа разрастался в основном за счёт приезжих из деревень и селившихся в основном по окраинам. В 1948 году южнее Жилкооперации и до Дачи и аэродрома домов не было. На огромном пространстве до леса, по глушицко-мостовской дороге, был лишь один дом, где жила тётка С.В. Комарова- Лодыгина Нина Васильевна из деревни Ряполово.
После её смерти в 1948 году дом отошёл в «Заготскот».
«Уже тогда в Юже было много детсадов (не менее 12) вспоминает С.В. Комаров, …ибо тётка моя Бабурина Т.В., потом работала именно в детсаде №12. Заботилось тогда государство о детях! Летом 1948 года и я ходил в детсад №9 (на ул. Пушкина, рядом с бывшим Домом ребёнка), а в 1949 году посещал «площадку» в нынешней школе №2. Детишки частенько ходили в парк, там даже выступали (пели), и на радио ходили с воспитателем Людмилой Сергеевной (к сожалению, вскоре скончавшейся). Пребывание в городе значительно расширяло мой кругозор и обогащало новыми познаниями».
Есть такое слово «ностальгия», – тоска по Родине, но ностальгия бывает и о прошлом. Чем старше становишься, тем сильнее становятся воспоминания.
У Дмитрия Харатьяна есть прекрасная песня «Двадцатый год», а в ней замечательные слова:
Альбомы старых фотографий
Странички детских дневников,
Обрывки судеб, биографий,
Где дружба, ненависть, любовь…
Вполне возможно, завтра некто
Над ними деланно зевнет:
«Довольно миленькое ретро…
Довольно миленькое ретро…»
А это был двадцатый год.
…Пусть время, опытный биограф
Легенды превращает в быль.
Страстей немой кинематограф.
Декретов телеграфный стиль…
И мчатся солнечные ветры
Из праха павших воскрешать.
Не смейте модным словом «ретро»
Не смейте модным словом «ретро
То, чем мы жили, называть.
Да, для кого-то прошлые годы — это «ретро». Кто-то называет историю 40-70-х годов пренебрежительно «совковым периодом». Но это наша жизнь, наше детство, юность, и нам это прошлое очень и очень дорого. Иногда молодые смотрят на пожилых как на балласт, от которого нужно освобождаться. Но они забывают простую истину: молодость – это лишь временное преимущество, которое, к сожалению, очень быстро проходит.
Но вернёмся к воспоминаниям С.В. Комарова. Станислав Васильевич вспоминает о колхозах, о том, что наше крестьянство практически во все времена обеспечивало страну сельхозпродукцией, экологически чистой, без всяких биодобавок, без всяких генномодифицированных продуктов. Всё было натуральное и чистое.
Не так давно в газете «Мир новостей» от 2 сентября прочёл любопытную статью Аделаиды Сигиды «Осторожно, контрафакт», в ней, в частности, пишется, что китайцы научились производить фальшивые куриные яйца «…Ещё до введения санкций Китай прославился тем, что умудрялся незаконно поставлять на российский рынок разные диковинные товары – например, фальшивые яйца, мясо, орехи, и даже грибы. Как оказалось, все эти продукты питания были сделаны из неких синтетических материалов. Яйца, например, из бензоната соды, лактона, карбоксиметилцеллюлозы, карбида кальция и других ингредиентов.
Химическую белковоподобную смесь окрашивают пигментом в жёлтый цвет и помещают в специальную форму для придания шарообразности. Затем форму с шаром погружают в раствор углекислого калия для формирования защитной плёнки. Белок делается таким же образом, только в другой форме. Заготовку яйца покрывают исскуственной скорлупой путём погружения в жидкую смесь парафина, гипсового порошка и карбонада калия. Итак, фальшак готов!».
Вот, господа-товарищи, чем нас пытаются накормить.
Со статьёй А. Сигиды перекликается другая статья в «Аргументах и фактах» № 36 за 2014год, статья Сергея Грачёва «Жизнь за забором», это интервью с известным актёром, режиссёром и телеведущим Александром Гордоном.
«А. Гордон: – Лично я всегда говорил, что наш главный враг-это США. Америка не сможет жить спокойно, пока существует Россия. Это я знаю наверняка. Но у США сейчас нет сил на то, чтобы изменить мировой порядок. Амбиции прежние, а силёнок маловато. А тут мы ещё заявляем о том, что являемся растущей державой и можем спокойно прожить без их участия. Лет восемь назад я публично призывал к здоровому изоляционизму. Это сейчас и происходит. Во всех интервью я говорил о том, что Россия, только тогда Россия, когда она сама себя окружает забором. Кого хотим- пускаем за этот забор, кого не хотим, не пускаем. Нам надо было с самого начала демонстрировать миру наши рубежи на замке.
Что, мы не сможем себя прокормить? Сможем! Просто это невыгодно определённой группе людей, которая зарабатывает на импорте и экспорте».
Оказывается, ларчик просто открывается. Просто кому-то очень не выгодно, чтобы наша промышленность и сельское хозяйство успешно развивались.
И сейчас то, что происходит на Украине, показывает нам, что господин Обама и иже с ним, готовы пойти на любые человеческие жертвы (со стороны славян), чтобы превратить сначала Украину, а потом, если получится, и Россию в свой сырьевой придаток.
Возвращаясь к вопросу деревни, вопросу крестьянства, хочу сказать, что крестьянство на Руси всегда несло основные тяготы. И само слово «крестьянин» созвучно слову «христианин». А корнем слова «крестьянин» является «крест».
Вот и несут русские крестьяне по жизни свой нелёгкий крест, Русский Крест. (комментарий В. Копрова).
С. Комаров, В. КОПРОВ