“Последыши” – это мальчишки, которых с самого начала войны привлекли к тяжелому физическому труду крестьянина, но которых по годам не успели привлечь на войну до ее окончания. “Последышей” в Соино, которые всю войну работали в колхозе, было шестеро на 30 домов.
Эти мужики сфотографированы в 1941 году, в мае (в престольный праздник Николы) в праздничном одеянии, взятом наспех из сундука, которое может характеризовать материальный уровень жизни советских колхозников.
В руках мы держим веточки махровой, еще не расцветшей сирени, которую развел мой отец Д.Я. Павлов, привезя саженцы из Мичуринска. Веточки нам вручили (я это хорошо помню) по настоянию моей матери А.С. Павловой.
Прошло 75 лет после нападения немецких фашистов 22 июня 1941 года на Советский Союз – Россию. Помню, тем летом на нашей малой Родине, в самый разгар страдной поры, опустели крестьянские деревни от трудоспособных мужиков – главной рабочей силы в колхозах. Было это накануне сенокоса, в который самый тяжелый физический труд лежал на плечах тех, кого призвали на войну. На потребу войне забирали и лучших лошадей – главную тягловую силу в крестьянском хозяйстве.
В наших краях такая ситуация была повсеместная, и в каждом поселении она решалась по-своему, но в принципе, подобно тому, как она решалась в деревне Соино (в колхозе “Согласие”) Южского района. Об этом и пойдет речь дальше.
В СМИ советского времени и в настоящее время часто повторяется, что в войну ковали победу на заводах и фабриках, где у станков стояли, в основном, женщины, а часто там трудились с 12-13 летнего возраста и дети. Да, это так и было. Однако забывают при этом, что и армию, и тыл нужно было кормить. А эту обязанность могло выполнить только непаспортизированное крестьянское население, из которого война забрала все боеспособное, а значит и трудоспособное мужское население. Остались трудоспособными бабы – взрослые женщины и девчонки, а также “последыши” – мальчишки и мужики преклонного возраста, на плечи которых, в основном, и легла мужская работа в колхозах. Говоря о трудоспособных женщинах, будет несправедливо не сказать, что у некоторых на руках оставались “поскребыши” – дети, которых стали приспосабливать к крестьянскому труду только к концу войны и позже.
Тема обширна, многообразна, богата событиями и людьми. Что мы сегодня помним и знаем об этом? Итак, о Соино.
“Последыши” – это мальчишки, которых с самого начала войны привлекли к тяжелому физическому труду крестьянина, но которых по годам не успели привлечь на войну до ее окончания (для сведения: в конце войны последний призыв был для родившихся в 1926 году).
Это было последнее поколение мальчишек (а сколько таких мальчишек было по стране), еще детей, кому были переданы предками вековые навыки бережного и уважительного обращения с землей-кормилицей. Последнее поколение мальчишек – носителей сформированного веками крестьянского семейного уклада и уклада жизни крестьян России в общине – миру. Поколение мальчишек, чьи дедушки и бабушки, воспитавшие воинство для будущей Великой Отечественной, нашли упокоение в Старой Юже на “перенесенном” кладбище, как и их предки. Например, Павловы. Матрена Николаевна и Яков Михайлович.
“Последышей” в Соино, которые всю войну работали в колхозе, было шестеро на 30 домов (по старшинству): Кочагов Костька (Константин Викторович), Бугаев Сережка (Сергей Павлович), Хрулев Руфка (Руфин Алексеевич), Павлов Вовка (Владимир Александрович), Павлов Толька (Анатолий Николаевич) и Павлов Юрка (Юрий Дмитриевич).
Каждый из этих мальчишек жил по воспринятому у предков укладу своей семьи, а также по колхозному уставу, о котором не имели понятия. Однако знали, что в колхозе было два вида земли: приусадебная, которая кормила, обувала и одевала, и колхозная, на которой работали, в основном, за трудодни (палочки, как их называли). При этом условный статус мужика пацанам присваивался, когда им доверяли работать самостоятельно на лошади, что приводило к закреплению за ним на постоянной основе какой-либо из имеющихся лошадей.
Какие мы были (самые младшие) перед войной и в начале войны, можно видеть хотя бы на этом фото.
Эти мужики сфотографированы в 1941 году, в мае (в престольный праздник Николы) в праздничном одеянии, взятом наспех из сундука, которое может характеризовать материальный уровень жизни советских колхозников. Место фотографии – палисадник нашего дома. В руках мы держим веточки махровой, еще не расцветшей сирени, которую развел мой отец (Павлов Д.Я.), привезя саженцы из Мичуринска. Веточки нам вручили (я это хорошо помню) по настоянию моей матери (Павловой А.С.). О чем она тогда думала и мечтала – еще 39-летняя женщина, жившая постоянно надеждой о возвращении мужа и не знавшая, что уже овдовела в 36 лет, потерявшая год назад старшего 17-летнего сына? Спасибо ей за эту символическую семейную связку.
Мужики эти – ученики 2-го класса Соиновской начальной школы, которая (2-этажная) стояла на горе на въезде в деревню из Южи (между крайним Бугаевым домом и оврагом Рево).
Старшим из мужиков только что (накануне нагрянувшей внезапно войны) исполнилось по 10 лет.
Фотография служила нам, Павловым, как напутствие на всю жизнь: не забывать, помнить друг друга. Вероятно, та же цель была и у наших матерей (Серафимы, Глафиры, Александры) и Ольги Николаевны – Вовкиной бабушки, присутствовавших при фотографировании. И как бы судьба не бросала нас по жизни, память друг о друге всегда была при нас.
До войны вся ватага упомянутых деревенских мальчишек вела обычный образ жизни: если не были востребованы взрослыми, то искали себе мальчишеские занятия в деревне и вокруг нее.
Однако одному из них – Юрке Павлову, еще до исполнения ему 9 лет, в 1940 году по просьбе матери для заработка трудодней было поручено пасти стадо колхозных свиней, что он и делал, совмещая сие полезное занятие с чтением книг и изучением разговорного языка подопечных (что-то получалось).
В прежние времена территория крестьянской деревни Соино с трех сторон ограничивалась Соиновским оврагом, низовой Балахонской (Большой) дорогой, проходившей под берегом возвышенности и оврагом Рево. Такое расположение ограничивало и площади пахотных земель. В то же время местоположение ее уникально. С территории высокого берега возвышенности (с горы) перед глазами простирается практически, вся пойма, с Клязьминским и Костяевским болотами, с древними холуями – превратившимися в заливные луга, за которыми на противоположном берегу Тезы просматривается село Мордовское, а также, в дымке, высокий противоположный берег Клязьмы. Слева – видны Костяево, Старина Гора, Реброво и за лесом – труба Южской фабрики. Старая Балахонская (Большая) дорога связывала все поселения прихода церкви в Старой Юже. Но с середины 19 века дорога от Старины горы до Старой Южи выпрямилась благодаря деятельности фабриканта Протасьева.
Уклад жизни крестьян в большой степени связан с условиями труда на земле-кормилице. Так было и в Соино. До сих пор в ней еще сохранились некоторые следы былого крестьянского хозяйствования. Подробное знание его требует изучения и анализа, что при желании доступно. Если очень кратко, не вдаваясь глубоко в историю, политику и причины, в Соино в начале XX века, а возможно, и раньше, сеяли и лён. Это подтверждалось существованием в Соиновском овраге выкопанных когда-то прудов: Бугаевых – Семена и Михаила, Павловых – Якова и Федора (Михайловичей) и кого-то из Морковых. Кроме того, по оврагу были выкопаны глубокие ямы других хозяев. Все это предназначалось для вымачивания льна. Российский лен пользовался большим спросом за границей и работал на бюджет России. Реализацией его занималась кооперация.
Отдельные хозяйства деревни благосклонно воспринимали кооперативное ведение хозяйства, которое пропагандировалось и внедрялось в России. Одним из инициаторов его был А.В. Чаянов, предки которого (отец) из крепостных крестьян деревни Богданиха Шуйского уезда Владимирской губернии.
Примечательны для Соино, вероятно, и для других деревень, годы 1920-е. В эти годы в Соино стало расти население, стали строится новые дома. В начале 1930-х годов их стало 30 вместо 19 в 1916 году.
В 1923 году в Соино был произведен последний передел земли по “мужским душам”, выявивший недостаток пахотных земель. У деревенской общины появились необходимость и (в эти годы) возможность увеличить пахотные земли за счет сведенного леса и корчевания вручную пней (ранее я писал о “Володиных портках”), а также проведения мелиоративных работ. Так, вручную были прокопаны канавы, которые осушением позволили увеличить пахотные земли (например, в старом прогоне около Маленького лесочка и вдоль Соиновского оврага). Под распашку использовались даже незначительные полоски земли, такие как по Протасьевской дороге за Горбатым мостиком.
Все эти плоды огромнейшего честного труда отцов (хотя бы моего отца 1899 года рождения – чем не солдат?), дедов – предков, труда, позволявшего обеспечивать свою самодостаточность, а также кормить и “фабричную” Южу, мы можем наблюдать сегодня. Сегодня они находятся в заброшенном состоянии, заросшие бурьяном и уже лесом, в обиженном состоянии. С землей-кормилицей стало то же, что и с “перенесенным” кладбищем…
Ю.ПАВЛОВ
(Продолжение следует)